Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Одной из основных задач местной власти был раскол местечковой массы. Сплошь и рядом, не прикладывая усилий к улучшению жизни местечек, они, тем не менее, строго следили за чистотой классовой линии: «К делу благоустройства местечек привлекаются пожарные дружины, располагающие живым и мертвым инвентарем. В одном местечке пожарной дружиной поставлено 12 электрических фонарей, исправлены некоторые улицы. Надо сказать, что в исполнительных органах и на командных постах пожарных дружин слишком много торговцев, порой крупных, играющих большую роль в еврейских религиозных общинах. Через пожарные общества торговый элемент себя легализует и проводит свое влияние» (36). Вывод из сказанного сделан весьма «разумный», хотя вполне логичный с точки зрения чистоты классовой линии: «…Участие пожарных дружин в работах по благоустройству, в особенности, где это проводится без руководства и инициативы со стороны сельсоветов, безусловно, нежелательно и вредно. Нужно изгнать торговцев из исполнительных органов и командных постов пожарных дружин» (37). Даже благоустройство местечек власти старались «пронизать пролетарски-классовым боевым большевистским интернациональным содержанием.»

Еврейское население было разделено в соответствии с разработанной большевистской теорией классов, которая довольно полно отражена в отчете о работе среди национальных меньшинств Смоленской губернии за 1928 год: кустарей — 11325 (31,6 %); торговцев — 6500 (18 %); служащих — 6000 (17 %); рабочих — 3300 (9,5 %); землевладельцев — 2800 (8;5 %); без определенных занятий — 3200 (9,5 %); духовного звания — 0,02 %, прочих — 2200 (6 %). Некоторые цифры округлены. Стоит добавить, что в документах, характеризующих состав еврейского населения, встречаются и такие названия: «нэпман», «деклассированный элемент», «лишенец». Обычно им сопутствуют определения из садоводческого лексикона: «очистить», «засоренность», «сорняк», «выполоть» (38) и т. п.

В связи с этим очень важно отметить, что «при определении социального положения того или иного человека пользовались не одной меркой» (39). Это означало на практике, что представитель местной власти по своему произволу мог решить судьбу любого человека.

В акте комиссии по обследованию местечкового еврейского населения отражено громадное количество жалоб и заявлений жителей Хиславичей, Захарино, Монастырщины, Дудино и др. Картина довольно показательна для жизни местечкового населения Смоленщины середины 1920-х годов и весьма тягостна.

Хиславичи. Сравнение с дореволюционной жизнью явно не в пользу Советской власти. В населенном пункте с числом жителей более 3000 человек (60 % евреев) отсутствует общественная баня. (Из документов видно, что баня не была построена и в 1932 году). Различные решения о земле принимаются в угоду русским мещанам. На местечко было наложено нечто вроде контрибуции в 1500 рублей. Граждане вызваны среди ночи в синагогу и им было заявлено: «Гони монету». Более состоятельные должны были купить флаг за 20 рублей, а менее зажиточные уплатить по 50–25 копеек. На собрании хиславичских земледельцев уездный агроном заявил, что единственный выход проведения правильного землеустройства — отнять у евреев землю, мотивируя это «весьма вескими аргументами»: во-первых, евреи могут обойтись без земледелия, во-вторых, они обрабатывают землю на грабительских началах, в-третьих, в ближайшее время приедет из уезда комиссия, которая все равно отнимет у евреев землю… Уже 5 лет евреи этого местечка страдают из-за отсутствия пастбища. Штрафы за неосвещение улиц и антисанитарное состояние накладываются исключительно на евреев. Много жалоб на произвол заведующего финчастью ВИКа. Были неоднократные случаи описи имущества и продажи их с торгов, угроз и арестов.

Татарск. Жалобы на тяжесть налогов весьма часты. Особенно тяжел налог на строения и коров. Форма взимания его исключительно резкая. Применялись массовые аресты, содержание в холодном амбаре. Имеется факт связывания старика (не уплатил налог), не желающего отдавать последнюю мебель, отобрания самовара, носильного платья. Жестокость приемов обусловлена необходимостью во что бы то ни стало собрать налог, без которого обеспечение зарплатой работников волостного аппарата невозможно. Такая директива дана уездным финотделом. Имеются жалобы на явно антисемитские выходки. В 12 часов ночи по распоряжению уполномоченного из Смоленска собирают всех граждан в синагогу для «агитации за уплату налога». Дело, оказалось, было в том, что где-то наверху поменяли статус местечка, соответственно возрос и налог, и так уже непосильный для жителей.

По сведению ВИКа, население местечка Любавичи состоит из 1931 души, в т. ч. евреев — 967. Если сравнить эти цифры с цифрами демографической переписи 1921 года, то сразу бросается в глаза, что нееврейское население постоянно увеличивается (20 человек), а еврейское наоборот резко уменьшается (на 350 душ). Это можно объяснить тяжелым экономическим состоянием еврейского населения.

До революции экономика его зиждилась на двух китах: лен и «Ребэ». Здесь был значительный центр по заготовке льна. В являвшееся резиденцией «Ребэ Шнеерсона» и центром хасидизма (хасидизм — одно из направлений иудаизма) местечко Любавичи стекались со всех концов хасиды, в том числе немало купцов, которые обслуживались местным населением. Кустарничество, ремесло, постоялые дворы процветали и были наряду с земледелием и животноводством — источником существования местных евреев. Например, бабушка жены И. Цынмана, Рубиновой Нины Боржовны, Роза Рубина, имевшая 8 детей и умершая в 1931 году в возрасте 81 года, имела в Любавичах лучший постоялый двор для купцов и хасидов. Сын Розы — Гирша, внук Абрам и их семьи, всю жизнь прожившие в Любавичах, погибли в годы оккупации.

Империалистическая и гражданская войны подорвали экономические устои местечка. Лен на базах не появлялся. Дворец Ребэ и хасидское гнездо были разрушены. Большинство населения лишилось прежних источников существования. Началось обнищание. Значительную помощь, как всему местечку, так и отдельным гражданам оказывало американское землячество (эмигрировавшие жители Любавичей). В настоящее время в местечке насчитывается 205 еврейских семей. Из них: земледельцев — 43, кустарей — 80, торговцев — 27, остальные — лица без определенных занятий.

По имущественному положению они распределяются так: зажиточных — 8, середняцких — 57, бедняцких — 134 и шесть содержатся за общий счет.

Вышеприведенными цифрами и мотивами объясняется понижение количества еврейского населения и появление новой социальной группы — евреев-земледельцев.

Наблюдается постоянная тяжба евреев с русским населением за землю. Сельхозколлективу «Пахарь», состоящему из 43 семейств (260 душ) приходилось силой отстаивать землю, которую захватывали русские крестьяне. Уездное земельное управление под напором крестьян передавало землю последним, причем, абсолютно не учитывая значения земледелия для еврейского населения данного местечка. В настоящее время (1925 год) из 400 десятин, которыми владели евреи, в 1918 году за еврейской артелью осталось всего 160 десятин, что создало малоземелье. В результате коллектив распался.