Михаил Гордин - Пушкинский век

Значительно отличался от центра столицы и внешним видом и составом населения окраинный район к юго-западу от Сенной площади — Коломна. Здесь обитали мелкие чиновники, служащие и отставные, вдовы, живущие на небольшую пенсию, небогатые дворяне, актеры, студенты, бедные ремесленники. Здесь было много деревянных домов с садами, огородами, дощатыми заборами.

В Коломне снимали квартиру в конце 10-х годов родители Пушкина. Они жили почти в самом конце Фонтанки, на правом берегу ее, в двухэтажном каменном доме, принадлежавшем адмиралу А. Ф. Клокачеву. Большие квартиры в центре города им были не по карману. А здесь за умеренную плату они могли иметь семь комнат во втором этаже. Это была первая петербургская квартира Пушкина. Он поселился в ней сразу после окончания Лицея, в 1817 году, и жил до мая 1820 года — до ссылки.

Сходными по составу населения с Коломной были кварталы, располагавшиеся вокруг казарм семеновцев и измайловцев. Кварталы эти назывались полками, а улицы — ротами. Как сказано в одном из описаний Петербурга 1830-х годов, «около казарм, в местах, называемых собирательным словом полк, живут небогатые чиновники, отставные военные, купцы и мещане, производящие неважный торг».

Коломна. Площадь у Калинкинского моста. Литография Ф. Перро. Около 1840 г.

В ротах Семеновского полка жили одно время друзья Пушкина — поэты Дельвиг и Баратынский. Они сообща снимали скромную квартирку в доме отставного придворного служителя Ежевского. Беспечные любимцы муз описали свое житье-бытье в шутливом стихотворении:

В Измайловском полку, в домике отставного унтер-офицера, своего старого сослуживца, останавливается, приехав в Петербург, герой повести Пушкина «Станционный смотритель» — Симеон Вырин.

В Измайловском полку снимала квартиру Мария Алексеевна Ганнибал. Здесь в 1796 году она выдала замуж единственную дочь, обвенчавшуюся с поручиком Измайловского полка Сергеем Львовичем Пушкиным.

На Петербургской стороне жили, главным образом, мещане — владельцы маленьких домов и больших огородов. На Выборгской — фабричные мастеровые, сезонные рабочие. Васильевский остров населяли, помимо иностранных купцов и ремесленников, ученые, художники, учителя, студенты, да еще морские офицеры.

Среди крестьян, обитавших в Петербурге, особое место занимали жители Охтинской слободы. Еще в начале XVIII века, при Петре I, их переселили сюда из Московской и других губерний. Они были причислены к Адмиралтейству «для корабельных работ». В свободное время охтинские поселяне занимались ремеслом и сельским хозяйством. Они были искусными резчиками по дереву и столярами-мебельщиками, чьи работы продавались в лавках и на рынках столицы. «Столярное мастерство и продажа молока, — свидетельствует современник, — доставляют ныне значительные выгоды охтинским поселянам».

На столичной окраине. Литография. 1820-е гг.

И крупный и мелкий рогатый скот держали жители всех районов Петербурга, даже центральных. Так, в 1815 году в Петербурге насчитывалось 2570 коров, 234 теленка, 502 барана, 155 овец, 369 коз и 219 козлов.

На Охте держать скот было особенно удобно: охтинцы жили в деревне, но близко от центра столицы. Зимою по замерзшей Неве за какой-нибудь час они добирались до Невского проспекта. И зимним утром на городских улицах появлялось много молочниц-охтинок, с коромыслом, на котором висело несколько жестяных или медных кувшинов с молоком.

Охтинки одевались весьма своеобразно. Это была смесь русского и голландского народных костюмов. Голландское осталось еще с тех времен, когда здесь жили корабельные мастера-голландцы с женами. Охтинки носили широкий сарафан со сборами, поверх него фартук с карманами и теплую кофту. На голове — по-русски повязанный платок. На ногах — синие шерстяные чулки и красные башмаки с высокими каблуками.

В статье «Загородная поездка» А. С. Грибоедов рассказал о народном гулянии в окрестностях Петербурга. «Если бы каким-нибудь случаем сюда занесен был иностранец, который бы не знал русской истории за целое столетие, — писал Грибоедов, — он конечно бы заключил из резкой противоположности нравов, что у нас господа и крестьяне происходят от двух разных племен, которые не успели еще перемешаться обычаями и нравами».

Одежда мужика летом состояла из длинной пестрядинной рубахи, часто красного цвета, с косым воротом, подпоясанной шерстяным кушаком или кожаным узким ремнем. Почти у каждого впереди на подпояске висел роговой гребень, железный зубчатый ключ от висячего замка и кожаный кошелек. У плотника сзади был заткнут за пояс топор, у каменотеса — молот, у штукатура — лопатка и терка. Широкие штаны из синей пестряди заправлялись в сыромятные сапоги с высокими голенищами или в онучи, если на ногах были лапти. В теплое время ноги оставались босыми или обутыми в «опорки» — низы старых сапог, отрезанные от голенищ. На голове мужик носил поярковую шляпу с большими полями и высокой тульей, перевязанной лентой, за которую была заткнута деревянная ложка. Весной и осенью поверх рубахи надевался темно-серый или смурый темно-бурый кафтан. Зимней верхней одеждой служил тулуп, обувью — валенки. Шляпу заменял треух, на руках были кожаные рукавицы.

Мужик стригся «под горшок», носил усы и бороду.

Так выглядели крестьяне, приходившие в Петербург на заработки. Необходимость внести оброк гнала их в город.

В 1800 году в Петербурге проживало 220 208 человек. В 1818 году уже — 386 285 человек. А в 1836 году — 451 974 человека.

Население столицы за три с половиной десятилетия выросло вдвое и продолжало неуклонно расти. Но росло оно не за счет увеличения рождаемости. В эти десятилетия в Петербурге умирало больше, чем появлялось на свет. Население Петербурга росло за счет пришлых. Из разных губерний в поисках заработка приходили в столицу тысячи оброчных мужиков. Землекопы — из Белоруссии, каменщики, гранильщики, штукатуры, печники и мостовщики — из Ярославской и Олонецкой губерний, маляры и столяры — из Костромской. Пришлые туляки занимались коновальным ремеслом, служили в кучерах и дворниках. Ростовчане — в огородниках. Владимирцы плотничали. Тверяки сапожничали. Одни оставались на постоянное жительство, другие — на временное. Крестьяне составляли весьма значительную часть петербургского населения. В 1821 году дворян в Петербурге было 40 250, а крестьян — 107 980. В течение 1821–1831 годов число дворян, живших в городе, увеличилось на 2600 человек, а крестьян — почти на 10 000.