Михаил Гордин - Пушкинский век

Эти лавочки служили своего рода клубами для невзыскательных покупателей. Сюда заходили слуги, извозчики, солдаты, забегали посыльные, разносчики, ремесленники. Здесь обсуждали городские новости, толковали о политике и других материях.

Лавки и лавочки были разбросаны по всему городу. Кондитерские, «магазины с товарами» и «магазины с модами» располагались почти все в центре. Так, в середине 1810-х годов из 134 «магазинов с товарами» 90 находились в Первой Адмиралтейской части. Из 54 «магазинов с модами» — 48 торговали в трех Адмиралтейских частях.

Торговым центром города был Невский проспект с прилегающими к нему улицами — «постоянное торжище и самое деятельное и живое место всей столицы». На Невском проспекте не составляло труда одеться с головы до ног, удовлетворить все свои прихоти, истратить уйму денег. «Оглянитесь, вот горы хрусталя, фарфора, бронзы, бриллиантов, золота!.. Смотрите прямо на бесконечную полосу единственной, прекраснейшей из всех существующих улиц!» — восклицал современник.

К Невскому проспекту был обращен своим главным фасадом Большой Гостиный двор. Это огромное двухъярусное здание с открытой галереей, построенное в XVIII веке архитектором Б. Валлен-Деламотом, выходило еще на три улицы: Большую Садовую, Чернышев переулок и Думскую улицу. Каждая сторона Гостиного двора называлась линией. Обращенная к Невскому — Суконной. Та, что выходила на Думскую улицу, — Большой Суровской, или Шелковой. Обращенная к Большой Садовой — Зеркальной. Протянувшаяся по Чернышеву переулку — Малой Суровской.

Пирожник. Гравюра из ежемесячного издания «Волшебный фонарь». 1817 г.

Оптовая торговля всевозможными товарами велась внутри двора, где были склады. Розничная — на внешней стороне, в лавках на всех четырех линиях. Лавок насчитывалось более трехсот. На Суконной продавали сукна, шерстяные ткани, бархат. На Большой Суровской, вернее Сурожской, — шелка, которые привозили из-за Сурожского, то есть Азовского, моря, а также из Франции. На Зеркальной торговали «светлым товаром» — зеркалами, фарфором, фаянсом, женскими украшениями, галантереей, обувью. И еще в Гостином дворе производилась торговля «мебелями», бронзой, железным, медным, оловянным и жестяным товаром, инструментами, книгами, писчей бумагой, картинами, игрушками и прочим.

Гостинодворские купцы и их приказчики умели как никто зазывать покупателей. Стоя перед лавкой, они в самых заманчивых выражениях расхваливали свои товары, их дешевизну и добротность. Завидев хорошо одетого прохожего, буквально хватали его за полы и тащили в лавку. Отделаться от них было непросто.

В 1830 году в нескольких номерах газеты «Северная пчела» печатались очерки под названием «Письма провинциалки из столицы», рассказывающие о разных сторонах столичной жизни. Вот что писала «провинциалка» о Гостином дворе: «Я хоть и патриотка, но не люблю покупать в Гостином дворе. Для меня несносен этот гостинодворский обычай зазывать в лавку. Чуть взглянешь на двери, тотчас и зашикали: чего прикажете-с, чего угодно-с, есть лучшие товары-с, мериное-с, петинеты-с, шелковые материи-с, кружева-с. Войдешь в лавку, спросишь чего-нибудь, начинается раскладка товаров, сперва самой низкой доброты, а потом постепенно все лучше и лучше: если приметят, что знаются на товарах. Беда неопытным! К цене никак нельзя примениться; запрашивают вдесятеро и более, торгуются, складывают товары, опять раскладывают, то выпускают из лавки, то удерживают, то просят возвратиться! Настоящая комедия! И точно надобно уметь сыграть свою роль, не показать ни голосом, ни движением, что вещь нравится, а не то запросят в двадцать раз более настоящей цены. А между тем пока торгуешься, холодный ветер продувает насквозь, сырость падает на грудь».

Сенная площадь. Литография А. Брюллова. 1822 г.

Лавки в Гостином дворе не отапливались. Торговля кончалась засветло. Во избежание пожаров зажигать огонь запрещалось.

Людей из «общества» шокировали замашки, обычаи и нравы гостинодворцев. «Недавно случилось с одною моей знакомою странное происшествие, — говорится в „Письмах провинциалки“. — Она присела в лавке и раздавила блин, который положил на стуле второпях завтракавший сиделец».

Недалеко от Большого Гостиного двора, близ Екатерининского канала, находился Малый Гостиный двор. Между Большим и Малым Гостиными дворами — Перинный, или Бабий, ряд. Напротив, в первом этаже здания Городской думы, помещались лавки; те, что выходили на Невский проспект, назывались Серебряные ряды.

В нескольких минутах ходьбы от Большого Гостиного двора и Невского проспекта по Большой Садовой находились Щукин и Апраксин дворы.

В двухстах шестидесяти лавках и лавочках Щукина двора торговали всем на свете, начиная от изделий из серебра и кончая певчими птицами. Здесь можно было купить шерстяные и льняные ткани, свечи, разную посуду, обувь, немецкую и русскую одежду, иголки, нитки, ленты, травы и семена, фрукты, грибы, а также картины и гравюры.

На Сенном рынке. Рисунок А. Венецианова. 1820-е гг.

В Апраксином дворе, где было также более 200 лавок, торговали платьем, обувью, холстами, кожами, железом, новой и подержанной мебелью. Там же внутри был толкучий рынок, «мелочная продажа разного платья и разных вещей, составляющих потребность простолюдья».

О размахе торговых операций можно судить хотя бы по тому, что в течение 1830-х годов граф Апраксин, владевший Апраксиным двором, ежегодно получал от купцов, арендовавших у него лавки, около 400 тысяч рублей.

Светская публика предпочитала лавкам магазины.

Роскошные магазины лишь в редких случаях принадлежали русским купцам. Из их числа в 1820-е годы славился красивою наружностью и «обоняния приятным запахом, предвестником добрых товаров», магазин купца Барсукова в доме Кусовникова. Торговали здесь чаем всевозможных сортов, преимущественно китайским.

Большинство фешенебельных магазинов содержали иностранцы. Английский магазин, Итальянский, Голландский… Вывески пестрели иностранными фамилиями. Магазин лучших в городе шляп Циммермана, магазин отличных ситцев русского изделия Битенпажа, старейший в Петербурге косметический магазин Герке, магазин мужского платья Едера. «Прелестные галстуки можно найти в Итальянском магазине у Аничкова моста. Кстати об Итальянском магазине: знают ли наши читательницы и читатели, что французские перчатки, особенно лучших сортов, например дамские с розетками и мужские механические, скоро вздорожают! Это верно, потому что на них положены большие пошлины. Советуем запастись ими и уверяем наших читателей, что они нигде не найдут их лучше и дешевле, как в том же Итальянском магазине». Так усердствовала «Северная пчела». А в «Письмах провинциалки из столицы» содержится настоящий панегирик Английскому магазину Никольса и Плинке, который находился на углу Невского проспекта и Большой Морской. Это был первый в Петербурге универсальный магазин. «Английский магазин есть столица всех магазинов. Не знаю, почему он называется Английским, ибо в нем продаются русские, французские, немецкие и всякие товары, бриллианты и глиняная посуда, золото, серебро, бронза, сталь, железо, посуда, всевозможные ткани для женских уборов и платья, все принадлежности дамского и мужского туалета, и… вместе с духами, помадою и кружевами, вино, ликеры, горчица и даже салат в банках… Тут охотничье ружье, там хрусталь; тут кисея, ситцы, там шелковые ткани; здесь мужские шляпы, там дамские италианские; здесь кожаные чемоданы, ковры, тут бриллиантовые вещи и ордена, а там иголки; здесь готовые платья, плащи, шинели… Непостижимое дело! Мне кажется, что этот магазин должен называться не английским, а универсальным». По мнению «провинциалки», магазины выгодно отличались от гостинодворских лавок: «В магазинах… никто тебя не беспокоит. Товары лежат: смотри, любуйся, хочешь — купи, не хочешь — сядь и отдохни… Здесь не торгуются в магазинах: сказано слово и должно платить… Впрочем, купцы в магазинах такие вежливые, услужливые, так хорошо одеты и, кажется, такие образованные, что торговаться право стыдно».