Михаил Гордин - Пушкинский век

Иногда получали залу от благотворителей, как это описано в «Египетских ночах» Пушкина: «Княгиня*** дает вам свою залу, вчера на рауте я успел завербовать половину Петербурга; печатайте билеты и объявления. Ручаюсь вам если не за триумф, то по крайней мере за барыш…»

Так и делалось: печатали билеты и объявления, выпускали афиши. Эпиграфом к одной из глав «Египетских ночей» Пушкин взял текст подобной афишки: «Цена за билет 10 рублей, начало в 7 часов».

В начале века концертные билеты стоили обычно 5 рублей ассигнациями. В 1820–1830-е годы цена колебалась от 5 до 10 рублей, что делало концерты мало кому доступными. Трудно предположить, чтобы какой-нибудь мелкий чиновник тратил значительную часть своего месячного жалования на концертный билет. А о простом народе уж и говорить нечего. Посещать концерты могли только люди обеспеченные. Даже «Северная пчела», обычно представляющая николаевскую Россию страной всеобщего благоденствия, меланхолически заявляла, что от увеличения цен «на забавы» «в семейном бюджете теряется равновесие… Многие опасаются, чтоб 10-рублевая цена не сделалась обыкновенною и чтобы приезжие виртуозы, для отличия, не стали бы требовать 25 рублей, чего доброго!»

Обычный вид концертной залы описан Пушкиным в тех же «Египетских ночах». «Зала княгини*** отдана была в распоряжение импровизатору. Подмостки были сооружены; стулья расставлены в двенадцать рядов; в назначенный день, с семи часов вечера, зала была освещена, у дверей перед столиком для продажи и приема билетов сидела старая долгоносая женщина в серой шляпе с надломленными перьями и с перстнями на всех пальцах. У подъезда стояли жандармы. Публика начала собираться… Вскоре все ряды кресел были заняты блестящими дамами; мужчины стесненной рамою стали у подмостков, вдоль стен и за последними стульями. Музыканты с своими пульпитрами занимали обе стороны подмостков. Посредине стояла на столе фарфоровая ваза. Публика была многочисленная. Все с нетерпением ожидали начала…» Эта картина списана с натуры.

Весною 1820 года в Петербурге гастролировала знаменитая итальянская певица Анджелика Каталани. Современники считали ее гастроли самым выдающимся событием в музыкальной жизни Петербурга с начала века. Каталани дала два концерта. Ее голос и манера пения привели всех в восторг. В городе только и разговоров было, что о Каталани. Встречаясь, первым делом спрашивали друг друга: «Ты видел ее? Ты слышал ее?»

В книжных лавках и музыкальных магазинах продавали портреты певицы. В ее честь слагали стихи. Журналисты сравнивали ее с легендарной райской птицей. В журнале «Сын отечества» концерт Каталани описывался так: «Хотя цена билета была 25 рублей, но уже накануне их нельзя было достать. Начало было назначено в 7 часов, но уже в 5 часов зала была почти полна. Стечение карет было столь велико, что сама Каталани, несколько опоздавшая, должна была с полчаса пробираться к зале».

Пушкину не удалось услышать Каталани. Ее концерты проходили 26 и 31 мая, а 6 мая он должен был уехать из Петербурга в Екатеринослав, но Пушкин знал все о гастролях певицы, даже подробности. Недаром в «Египетских ночах» импровизатор-итальянец говорит Чарскому: «Как вы полагаете? Какую цену можно будет назначить за билет, чтобы публике не слишком было тяжело и чтобы я между тем не остался в накладе? Говорят, la signora Catalani брала по 25 рублей…» В 1827 году Пушкин, посылая З. А. Волконской свою поэму «Цыганы», сопроводил ее стихотворением «Среди рассеянной Москвы», где писал:

Пушкин знал и то, что, будучи в России, Каталани ездила слушать цыган.

Немецкая оперная певица Генриетта Зонтаг гастролировала в Петербурге осенью 1830 года. Ее пение также пленило слушателей. Она была очень популярна.

Дом В. В. Энгельгардта. Фрагмент панорамы Невского проспекта. Литография П. Иванова по рисунку В. Садовникова. 1835 г.

В прозаическом наброске «Участь моя решена, я женюсь» у Пушкина говорится: «Всякий предлагает мне свои услуги: кто свой дом, кто денег взаймы, кто знакомого бухарца с шалями. Иной беспокоится о многочисленности будущего моего семейства и предлагает мне 12 дюжин перчаток с портретом m-lle Зонтаг».

Обычно именитые гастролеры выступали в больших залах. Так, Зонтаг пела в Малом театре. Но чаще всего помещением для концертов служила зала, которую арендовало Филармоническое общество.

Петербургское Филармоническое общество было основано в 1802 году. Основали его с благотворительной целью музыканты оркестров императорских театров. Сборы от концертов, устраиваемых обществом, предназначались для «составления капитала, из которого можно бы было производить пенсионы вдовам и сиротам художников музыки». Но давались благотворительные концерты и в пользу инвалидов, глазной больницы и различных богоугодных заведений.

Филармоническое общество стремилось приохотить публику к серьезной классической музыке. Оно устраивало регулярные концерты несколько раз в году. Только здесь можно было услышать многие монументальные сочинения для хора и оркестра, такие, как оратории «Сотворение мира» и «Времена года» Гайдна, «Реквием» Моцарта, оратория Генделя «Мессия», симфонии, кантаты, мессы, увертюры Бетховена, Россини и других композиторов. Интересно отметить, что в одном из концертов Филармонического общества исполнялась оратория Теппера де Фергюссона — лицейского учителя музыки, сочинившего Прощальную песнь лицеистов на слова Дельвига.

В начале 1820-х годов Филармоническое общество снимало залу в доме Купеческого, или Коммерческого, собрания на Английской набережной. Позже — в доме на Невском, у Казанского моста.

Дом этот строили для генерал-фельдцейхмейстера А. Н. Вильбоа. В самом конце XVIII века его приобрел богатый откупщик М. А. Кусовников. Затем дом перешел к его дочери, вышедшей замуж за доброго знакомого Пушкина — В. В. Энгельгардта. В молодости Энгельгардт состоял, как и Пушкин, в обществе «Зеленая лампа». К нему обращено стихотворение поэта «Я ускользнул от эскулапа». Хорошо знавший Энгельгардта П. А. Вяземский писал о нем: «Расточительный богач, не пренебрегавший веселиями жизни, крупный игрок, впрочем, кажется, на веку своем более проигравший, нежели выигравший, построитель дома, сбивавшегося на парижский Пале-Рояль, со своими публичными увеселениями, кофейнями, ресторанами. Построение этого дома было событием в общественной жизни столицы».