Жан-Пьер Вернан - Происхождение древнегреческой мысли

Спартанское государство больше не образует, как в микенских царствах, пирамиду, вершиной которой является царь. Все, кто, пройдя школу военной муштры и претерпев целый ряд связанных с ней испытаний и инициации, стали обладателями земельного надела и участниками совместных трапез, занимают один общественный уровень, типичный для города-государства [66] Разумеется, наряду с гражданами и в противоположность им в полисе проживают лица, в той или иной степени лишенные тех благ, которые представляет полное гражданство; в Спарте это hypomeiones (граждане второй категории), perieques (зависимые, но обладающие гражданскими правами лица), илоты и, наконец, рабы. На фоне равенства, как мы видим, четко проступает неравенство. . Общественный порядок не зависит более от государя, не связан с всевластием исключительной личности и ее административной деятельностью. Скорее наоборот, этот порядок регламентирует власть отдельных лиц, индивидов, кладет предел их воле и стремлениям. Когда речь идет о власти, порядок ставится во главу угла: arche принадлежит исключительно закону. Любой человек или группа людей, стремящиеся утвердить за собой монополию на arche, тем самым ставят под угрозу равновесие других сил (homonoia), согласие социального организма, а тем самым и само существование города-государства.

Приоритет закона и порядка в новой Спарте объясняется исключительно ее ориентацией на ведение войн, так же как переустройство государства определяется прежде всего военными нуждами. Homoioi больше упражнялись в искусстве военного боя, чем в искусстве спора на агоре. В результате в Спарте в отличие от других полисов слово так и не стало политическим орудием, не вылилось в форму дискуссии, доказательства и опровержения. Орудием закона лакедемоняне провозгласили не силу убеждения (peitho), а силу страха (phobos), перед которым послушно склоняются головы всех граждан. Они похваляются тем, что в речах ценят только краткость, а изощренности дебатов предпочитают меткие высказывания, имеющие нравоучительный характер. Слову, воспринимаемому как пророческий закон (rhetrai), они подчиняются беспрекословно. Спартанцы намеренно избегают писанных законов и не желают заниматься их обсуждением. И тем не менее, несмотря на весь свой передовой (avancee) строй, честь создания новой концепции полиса как гармонического строя вещей, т. е. как космоса, Спарта уступила другим, и отнюдь не лакедемоняне выразили и воплотили во всей полноте моральные и политические ценности, связанные с понятием "полис".

Аристотель в утерянном диалоге "О философии" упоминал о великих катаклизмах, периодически истреблявших человечество, описывал стадии, которые надлежало пройти немногим оставшимся в живых и их по для возрождения цивилизации. Уже после Девкалионова потопа [67] Девкалион - сын Прометея, супруг Пирры, царь Фтии (в Фессалии), спасся с женой от потопа и стал родоначальником нового человеческого рода.-Прим. ред. , например, вынуждены были все начать сначала: вновь открыть примитивные средства существования, заново создать украшающие жизнь виды искусства; а на третьей стадии, согласно Аристотелю, они занялись организацией полиса, изобрели для него законы и нашли способы соединения всех частей города в одно целое. Это свое изобретение они назвали мудростью - той самой мудростью (предшествующей как физической науке - physike theoria, так и высшей мудрости, обращенной к богам), которой столь щедро были наделены семь мудрецов, открывших все достоинства гражданина полиса [68] Об этой работе Аристотеля см.: Festugier е A.-J. La revelation d'Hermes Trismegiste, II. Le dieu cosmique. Paris, 1949, p. 219 sq. et App. 1. .

На основе этого традиционного сообщения о семи мудрецах невозможно сделать сколько-нибудь определенный исторический вывод: список семи мудрецов варьируется; его составителей не заботили ни хронология, ни правдоподобие. Однако политическая и общественная роль, признаваемая за мудрецами, а также приписываемые им изречения позволяют как-то сблизить между собой этих полулегендарных исторических лиц, которые, впрочем, являют собой весьма разнообразные характеры. Неизменное их ядро составляют: Фалес - государственный деятель, обладавший разносторонними познаниями; Солон - гномический поэт, фигурировавший в качестве арбитра в политических схватках в Афинах, противник тирании; коринфский тиран Периандр; Эпименид - типичный пример вдохновенного мага (theios aner), который получал свою пищу от нимф и душа которого по желанию могла отделиться от тела. Сквозь мешанину явно легендарных фактов, исторических намеков, политических сентенций и моральных штампов полумифическая традиция семи мудрецов позволяет нам уловить и глубже понять один из моментов истории общества. Имеется в виду момент кризиса, начавшегося в конце VII в. до н. э. и продолжавшегося в течение VI в. до н. э. Это был период смут и внутренних конфликтов (нередко экономического характера), которые в религиозном и нравственном плане греки воспринимали как покушение на сам миропорядок и устоявшуюся систему ценностей, как состояние вины и позора.

Следствием этого кризиса в области права и общественной жизни явились реформы, к которым, несомненно, оказались причастными в равной мере такие прорицатели и очистители от грехов, как критянин Эпименид, такие законодатели, как афинянин Солон, такие эсимнеты (т.е. выборные правители), как Питтак из Митилены в Лесбосе, и такие тираны, как Периандр Коринфский. Их интеллектуальные усилия будут направлены также на то, чтобы наметить рамки новой греческой этики и выработать ее фундаментальные понятия. Сильно схематизируя, можно сказать, что отправной точкой кризиса явился экономический строй, который на первых порах вылился в форму религиозного и социального брожения; в особых условиях, присущих городу-государству, в конечном счете кризис привел к возникновению моральной и политической мысли светского характера, которая давала чисто рационалистическое объяснение проблемам порядка и беспорядка в человеческом мире.

Экономические преобразования, которые мы вынуждены лишь упомянуть, связаны с явлением, значение которого, в свою очередь, представляется решающим в духовном плане: речь идет о возобновлении и развитии связей с Востоком, прерванных крушением микенской империи. В континентальной Греции отношения восстановились в VIII в. до н. э. с помощью финикийских мореплавателей. На ионийских берегах греки завязывали отношения с государствами Малой Азии, особенно с Лидией. Но лишь в последней четверти VII в. до н. э. экономика греческих полисов в метрополии и на эгейском берегу Малой Азии стала ориентироваться на внешний рынок; морская торговля начинает выходить далеко за рамки восточного бассейна Средиземноморья, вновь взявшего на себя роль связующего пути. Зона обмена простирается на запад вплоть до Африки и Испании, на восток - до Черного моря [69] Об экспансии греков в бассейне Средиземноморья и возобновлении связей с Востоком см.: Вerаrd J.La colonisation grecque de l'Italie meridionale et de la Sicile dans l'Antiquite. Paris, 1957; La migration eolienne. Revue archeologique, 1959, p. 1-28; Dunbabin J. Th. The Greeks and their eastern neighbours. Studies in the relation between Greece and the countries of the Near East in the eight and seventh centuries. London, 1957; Rоebuсk С. Ionan trade and colonization. New York, 1959; Sakellariоu M. B. La migration grecque en Ionie. Athenes, 1958. . Впрочем, это расширение морского горизонта отвечало настоятельной потребности роста народонаселения, со всей остротой поставившего проблему продовольствия. Отныне греческое сельское хозяйство отдавало предпочтение более доходным культурам, таким, как виноградники и оливковые рощи, плоды которых можно экспортировать и обменивать. Поиски земли обитания, средств пропитания и драгоценных металлов - таковы три цели, которыми можно объяснить греческую экспансию за пределы Средиземного моря. В период "темных веков" в изолированной и лишенной драгоценных металлов Греции золото и серебро стали редкими, если не исчезли совсем. Начиная с VIII в. до н. э. открылись новые источники добычи драгоценных металлов: в греческом мире на протяжении VII в. до н. э. количество пущенного в оборот золота, серебра и их естественных сплавов постоянно увеличивается; растет число изделий из золота и серебра, украшений и жертвоприношений, происходит накопление богатств у частных лиц и в храмах и, наконец, входит в обиход чеканка монет, изобретенная в конце VII в. до н. э. царями Лидии.