Джон Робертс - Мировая история

Все-таки, когда пришло время для заключения мирного договора, его условия глубоко разочаровали китайцев и японцев в равной мере. К тому времени Япония превратилась в бесспорную мировую державу; в 1918 году японцы располагали третьим по величине военно-морским флотом в мире. Справедливости ради отметим, что по условиям мирного договора Японии перепало совсем немало благ: ей достались прежние немецкие права в провинции Шаньдун (обещанные им британцами и французами в 1917 году), предоставили мандат на распоряжение многочисленными прежними немецкими островами в Тихом океане и постоянное место в Совете Лиги Наций. Но достижение по существу, подразумевавшееся таким признанием, в глазах азиата перечеркивалось тем, что бюрократы Лиги Наций отказались включить декларацию о равенстве всех рас в Устав своей международной организации. По данному вопросу (единственному, когда японцы и китайцы в Париже стояли плечом к плечу) Вудро Вильсон отклонил мажоритарное голосование, предложив, чтобы его одобрение принималось единодушно. Делегаты Соединенного Королевства, Австралии и Новой Зеландии проголосовали против него, желтую расу в Лиге Наций с признанием их права прокатили. У китайцев нашлось еще немало поводов для уныния, так как при всем сочувствии к ним со стороны широких слоев носителей мирового общественного мнения (особенно в США) по поводу 21 японского требования никакой отмены Шаньдунского решения не случилось. Обиженные отсутствием американской дипломатической поддержки и раздосадованные расколом внутри своей собственной делегации между представителями правительства в Пекине и Гоминьдана из Гуанчжоу, подписывать соглашение китайцы отказались.

Практически безотлагательно в Китае последовал очередной мятеж, которому некоторые комментаторы придали такое же значение, как и самой революции 1911 года. Речь идет о Движении 4 мая, оформившемся в 1919 году. Оно берет начало от студенческой демонстрации в Пекине, приуроченной к подписанию мирного договора и назначенной на 7 мая, когда исполнялось четыре года со дня навязывания Китаю японских требований 1915 года. Однако из-за опасения жесткой реакции властей активисты перенесли проведение демонстрации на 4 мая. С самого начала она переросла всего лишь в легкий мятеж, из-за которого отправили в отставку ректора университета. Позже на его основе развилось общенациональное студенческое движение (считающееся одним из первых политических результатов широкого распространения в Китае после 1911 года новых колледжей и университетов). Оно, в свою очередь, распространялось на прочие группы населения наряду со студентами и проявилось в забастовках, а также бойкоте японских товаров. К движению, начавшемуся с интеллектуалов и их учеников, присоединялись остальные городские жители, прежде всего промышленные рабочие и новые китайские капиталисты, нажившиеся на войне. Движение 4 мая считается самым важным к тому времени доказательством растущего отвержения Европы жителями Азии.

На арену впервые выходит индустриальный Китай. Во время войны Китай наряду с Японией пережил мощное экономическое оживление. Притом что сокращение европейского импорта в Китай частично компенсировалось увеличением сбыта японских и американских товаров, китайские предприниматели в портах нашли выгодным инвестировать в производство товаров для внутреннего рынка. За пределами Маньчжурии стали появляться первые крупные промышленные зоны. Они принадлежали прогрессивным капиталистам, сочувствовавшим революционным представлениям тем более, что с возвращением мира возобновилась западная конкуренция и появились доказательства того, что китайцы еще не заслужили освобождения от опеки со стороны иноземцев. Простые наемные рабочие тоже получили повод для негодования: им грозила потеря работы. Многие из них относились к горожанам в первом поколении, привлеченным в новые промышленные зоны из сельской местности обещаниями оплачиваемой работы. Любое выдергивание из цепкой почвы крестьянской традиции в Китае было еще более важным, чем в старорежимной Европе. Семейные связи и связи между жителями одной деревни в Китае казались гораздо более прочными. Переселенец в город бросал на родине патриархальный авторитет и взаимные обязательства каждого отдельного труженика, всей семьи, в результате происходило дальнейшее заметное ослабление структуры древних времен, пережившей революцию и все еще связывавшей Китай с его прошлым. Таким образом, появлялся новый материал идеологической обработки в новом свете.

Участники Движения 4 мая первыми показали, чего можно добиться силами, вошедшими в первую китайскую революционную коалицию, созданную на широкой основе. Прогрессивного европейского либерализма для него было недостаточно; успех данного движения, как подразумевалось, зависел от крушения надежд многочисленных реформаторов в сфере культуры. Суть капиталистической европейской демократии проявилась в беспомощности китайского правительства перед нашествием агрессивной Японии. Теперь правительству предстояло новое унижение от своих собственных подданных: из-за бойкота и демонстрации его председателю пришлось освободить арестованных студентов и уволить своих симпатизировавших японцам министров. Но важных последствий действия участников Движения 4 мая насчитывалось гораздо больше. При всей ограниченности их политического влияния реформаторы впервые, благодаря студентам, прорвались в мир социального действия. Такой прорыв пробудил безграничные надежды и вызвал повышенный политический интерес среди масс, какого никогда раньше не наблюдалось. Так получается, что современная китайская история начинается практически в 1919, а не в 1911 году.

Все-таки взрыв обусловился волей азиатского порыва, а также японских амбиций. Носители того порыва новичками в делах Китая не считались, и к 1919 году они действовали на территории Китая, культурная традиция которого подвергалась стремительному распаду. С отменой системы официальных испытаний для кандидатов на государственную службу, возвращением европеизированных изгнанников, а также началом больших споров по поводу литературы и культуры военных лет ситуация ушла слишком далеко, чтобы ее можно было как-то вернуть к старому устойчивому состоянию. Милитаристы не могли предложить нового авторитета, способного определить контуры традиционности и сохранить ее. И теперь даже великий соперник конфуцианского прошлого в лице европейского либерализма превратился в объект нападок, так как ассоциировался с эксплуатацией китайцев иностранцами. Западный либерализм никогда не вызывал положительного отклика в китайских народных массах; теперь его очарованию в глазах интеллектуалов угрожала новая альтернативная идеологическая сила с Запада, появившаяся на сцене. Благодаря большевистской революции у марксизма появилось пристанище, куда его зарубежные сторонники могли прибыть за вдохновением, руководящими указаниями, наставлениями и иногда за материальной поддержкой. Великий новый фактор тем самым появился внутри уже распадающейся исторической эпохи, и предназначался он для ускорения ее конца.