Джон Робертс - Мировая история

Февральская революция 1917 года и большевистская победа получили горячее одобрение со стороны одного из учредителей Общества новой молодежи по имени Ли Дачжао, который с 1918 года служил библиотекарем в Пекинском университете. Прошло совсем немного времени, и он увидел в марксизме движущую силу мировой революции и средства оживить китайское крестьянство. В то время, характерное разочарованием в Западе, СССР получил большую популярность среди китайских студентов. Создавалось такое впечатление, будто правопреемники царя выдворили из своей страны старого империалиста Адама Смита, так как одним из первых действий нового советского правительства был формальный отказ от всех экстерриториальных прав и юрисдикции, принадлежащих царскому государству. В глазах националистов власти СССР тем самым умыли руки.

Более того, советская революция, то есть революция в преимущественно крестьянской стране, строилась на доктрине, применимость которой для Китая казалась особенно подходящей на фоне индустриализации, вызванной войной. В 1918 году начались занятия марксистского кружка Пекинского университета, участники которого выросли в видных деятелей Движения 4 мая. Один из них служил помощником в университетской библиотеке. А звали его Мао Цзэдуном, и тогда он был высоким и крепким молодым человеком из Хунани, питавшим живой интерес к новым политическим идеям. К 1920 году в студенческих журналах начинали появляться труды марксистов, и в том же году вышел в свет первый полный перевод на китайский язык «Коммунистического манифеста». Теперь к тому же предпринимались первые попытки применения марксистско-ленинских принципов в поддержку Движения 4 мая.

Однако марксизм оказался еще и поводом для раскола среди китайских реформаторов. Чень Дусю обратился к нему в 1920 году как к инструменту решения проблем Китая. Он посвятил всю свою энергию делу сплочения зарождающегося китайского левого движения вокруг марксизма. Либералы начали отставать и поплелись в хвосте событий. Руководство Коминтерна воспользовалось благоприятной возможностью и в 1919 году командировало в Китай своего первого представителя для оказания помощи Чень Дусю и Ли Дачжао. Особой пользы этот представитель своим подопечным не принес; раздоры не прекратились. Тем не менее при обстоятельствах весьма туманных (нам не известно ни конкретных имен, ни точных дат) в Шанхае в 1921 году делегатами, прибывшими из многих провинций Китая (Мао Цзэдун уже находился среди них), было провозглашено образование Коммунистической партии Китая (КПК).

Так начинался новый этап китайской революции и свершился свежайший поворот в той занимательной полемике, что велась касательно отношений Европы с Азией. В очередной раз чуждое европейское представление в виде марксизма, родившееся и сформировавшееся в обществе, тотально отличающемся от традиционных социумов Востока, воплощавшее в себе подноготную предположений, восходящих к иудейско-христианской культуре, азиатские народы подобрали и приступили к его применению. Марксизм предстояло обрушить в равной степени на приверженцев традиций и остальных революционеров Китая. И все ради конкретных советских целей модернизации, повышения эффективности и проведения индустриализации. Его мощь составляла главная предпосылка, воплощение которой на практике представлял Советский Союз, и состояла она в том, что сошедшее с орбиты цивилизованного развития общество можно вернуть на нее в виде технически вполне современного и справедливого для своего народа.

Огромное преимущество коммунизма в Китае заключалось в том, что капитализм в этой стране не составляло труда представить в форме объединяющего, связующего принципа, находящегося на службе иноземной эксплуатации других народов и захвата чужих земель. В 1920-х годах раздробленность Китая послужила поводом для того, чтобы перестать считаться с этой страной в международных отношениях, при этом властям девяти держав, заинтересованных в азиатских делах, поручили обеспечение ее территориальной целостности, а японцы согласились возвратить бывшие немецкие вотчины на территории Китая, которые они прихватили по ходу Первой мировой войны. Все мероприятия узаконивались сложным набором соглашений, заключенных в Вашингтоне, а его стержнем служило международное ограничение на военно-морскую мощь (большие неудобства возникли из-за затрат на вооружения); в результате Япония стала еще сильнее. Известные четыре ведущие державы становились гарантами неприкасаемости имущества друг друга, и тем самым обеспечивались достойные похороны англо-японского альянса, кончины которого страстно желали американцы. А вот обещания Китаю, как все знали, стоили ровно столько, сколько американцы захотят воевать в интересах поддержки пекинского правительства; британцев в соответствии с соглашениями обязали отказаться от строительства военно-морской базы в Гонконге. Тем временем иноземцы продолжали распоряжаться таможенными и налоговыми поступлениями, за счет которых существовало пекинское правительство «независимого» Китая, а иностранные агенты и предприниматели, когда это казалось им удобнее, вели дела непосредственно с местными диктаторами-милитаристами. Притом что американцы со своей политикой дальше ослабляли позиции европейцев в Азии, в Китае это в глаза не бросалось.

Одна из причин привлекательности марксизма для китайских интеллектуалов выходила за пределы формальной структуры Коммунистической партии Китая и заключалась в решающем влиянии «заморских чертей» на жизнь Поднебесной, которого они не пытались даже скрывать. Сунь Ятсен обращал внимание на свое доктринальное несогласие с таким положением вещей, но придерживался воззрений, которые способствовали смещению Гоминьдана с позиций традиционного либерализма в сторону марксизма. В соответствии с его видением мира СССР, Германия и Азия разделяли общие интересы как эксплуатируемые державы, противостоящие своим угнетателям и врагам в лице четырех империалистических держав (Германию причислили к категории противников империализма после 1921 года, когда немцы начали строить с китайцами равноправные отношения). Он сформулировал новое понятие «недоколония» (гипоколония), желая обозначить положение дел, при котором Китай эксплуатировался без формального подчинения в качестве вассала. Его заключение звучит апологетикой коллективизма. «Ни в коем случае нельзя предоставлять больше свободы индивидууму, – писал он, – вместо него предоставьте свободу нации». Тем самым он заново подтверждал целесообразность отсутствия свободы личности, а подчинение личности обществу утверждалось в классических китайских воззрениях и традициях. Во главу угла всегда ставились интересы семьи, клана, и Сунь Ятсен предвидел наступление периода однопартийного правления. Для этого он предусмотрел идеологическую обработку масс ради восстановления традиционных устоев китайского общества, подвергшихся ослаблению под разлагающим влиянием европейской идеологии.