Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

Париж содрогался от скорби и печали. Сотни американцев, живущих в Париже, и тысячи американских туристов в гостиницах отправились спать в понедельник, абсолютно уверенные, что все пассажиры «Титаника» спаслись. Во вторник утром в Le Matin была опубликована заметка с заголовком на первой полосе, сообщающим важную новость: «LE PLUS GRAND TRANSATLANTIQUE DU MONDE FAIT NAUFRAGE POUR SA PREMIERE TRAVERSEE» («САМЫЙ БОЛЬШОЙ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИЙ ПАРОХОД ПОТЕРПЕЛ КРУШЕНИЕ ВО ВРЕМЯ СВОЕГО ПЕРВОГО ПУТЕШЕСТВИЯ»), В статье говорилось, что в катастрофе спаслись только 675 пассажиров и членов экипажа. Офис компании «Уайт Стар» осаждали рыдающие женщины, у некоторых на борту лайнера плыли сыновья, среди них находилась и мать Уильяма Даллеса, у которой чуть не произошел сердечный приступ. Английский менеджер компании пришел в ужас при виде плачущих женщин и хотел сбежать. На следующий день офис опустел, потому что все надежды рухнули. «Не поддаются описанию ужас и скорбь американцев в Париже в результате катастрофы «Титаника», — телеграфировало агентство «Рейтер» по всему миру. — Здесь вряд ли найдется какой-либо приличный отель, чьи гости не имели друзей или родственников на борту лайнера». Газеты, по обе стороны Атлантики, словно сошли с ума, получив шанс рассказать своим читателям о катастрофе. Журналисты были нагло уверены, что на следующий день читатели забудут их ложную информацию, это видно по синтезу телеграм новостных агентств. Когда пароход «Карпатия» прибыл в Нью-Йорк, на борт понесли сотни носилок, газеты писали следующее: «Многие выжившие потеряли всю свою одежду…»; «Множество случаев комы среди пассажиров…»; «Первый помощник капитана «Титаника» Уайлд застрелился на капитанском мостике, когда понял, что корабль получил настолько серьезные повреждения, что катастрофа неизбежна. Многие женщины чуть не сошли с ума от ужаса, когда «Титаник» налетел на айсберг. Произошел чудовищный удар, по палубе разлетелись огромные глыбы льда, убившие много людей… Многие пассажиры «Титаника» умерли на борту «Карпатии» от переохлаждения. Трех итальянцев застрелили, когда те боролись за места в спасательной шлюпке… Все выжившие пассажиры рассказывают о героическом поведении моряков. Когда на воду спускали спасательные шлюпки, люди пели песни. Миссис Джекоб Астор, жена Полковника Асгора мертва. Пять выживших женщин спасли своих собачек, а одна спасла маленькую свинку».

Погибших не обвиняли. Капитана Смита, ведущего лайнер на полной скорости через опасное ледяное поле, не критиковали. Капитана «Калифорниан» Стэнли Лорда гневно осуждали за неспособность к принятию решений, трусость и отсутствие человечности. Но главным козлом отпущения стал Брюс Исмей. а также сбитый с толку Дафф Гордон. В своей каюте на «Карпатии», ошеломленный и возбужденный, Исмей не переставал повторять, что должен был отправиться на дно вместе с кораблем.

Джек Тайер, посетивший его каюту, обнаружил, что он «сидел в пижаме на кровати, глядя прямо перед собой и дрожа как осиновый лист». Он, казалось, не заметил Тайера: «Когда я заговорил с ним… и сказал, что он имел полное право сесть в последнюю спасательную шлюпку, он абсолютно не обратил на это внимания и продолжал смотреть вдаль неподвижным взглядом». (Впоследствии Исмей испытывал огромную благодарность семье Тайеров и в течение долгого времени переписывался с овдовевшей матерью Джека.) Исмей не мог предвидеть резкие, критические обвинения, ожидающие его в Америке. Он подвергался суровой критике за то, что вместо того, чтобы принести себя в жертву, он занял место в складной шлюпке С, когда ее опускали на воду, и спасся. Он возглавлял компанию, отправившую «Титаник» в плавание с недостаточным количеством спасательных шлюпок. Подозревали, что Исмей уговорил капитана Смита не сбавлять скорость, когда корабль вошел в зону льдов. Его сдержанность во время расследования вызвала раздражение у общества, жаждавшего эмоционального шоу.

Американцы оскорбляли и проклинали Исмея, была развернута целая кампания. Исидор Рейнер, демократ из штата Мэриленд, требовал в Сенате, чтобы Исмей предстал перед Конгрессом, подобно преступнику, и «объяснил, как могло случиться, что он, генеральный директор компании, лицо, которому подчиняется капитан, неподвластное распоряжениям капитана, возглавлял северный маршрут, который закончился так трагично, а затем оставил сотни пассажиров умирать, а сам сел не в последнюю шлюпку, а в самую первую, которая покинула тонущий корабль».

Каждая фраза в обвинительной речи Рейнера была неправдой. «Мистер Исмей утверждает… что он сел в последнюю спасательную шлюпку, — воскликнул Рейнер. — Я не верю этому, а если же это и произошло на самом деле, с его стороны было трусостью вообще садиться в спасательную шлюпку, поскольку генеральный директор компании и его совет директоров несут уголовную ответственность за произошедшую трагедию. У меня нет ни малейшего сомнения, что северный маршрут был выбран в соответствии с прямым распоряжением мистера Исмея, и что, зная об опасности, он подверг риску жизнь целого корабля, проходя сложный участок на повышенной скорости».

Президент Тафт поверил первоначальному сообщению о том, что все пассажиры в безопасности и направляются в Галифакс. В понедельник вечером он беспечно отправился посмотреть комедию Эвери Хопвуда, но, вернувшись домой из театра, узнал правду и ужаснулся. Президент заплакал, когда узнал, что без вести пропал Батт. Он бродил в подавленном состоянии по Белому дому, чувствуя себя опустошенным, он очень хотел увидеть улыбку Батта или услышать его веселый голос. Президент отказался готовить государственное воззвание в знак траура в стране, но согласился издать приказ о том, чтобы приспустили государственный флаг. Однако Рузвельт посылал телеграммы и выражал соболезнования, что свидетельствовало о взволнованном настроении нации. Политический Вашингтон скорбел о смерти помощника Тафта. «В маленьких офисах, расположенных на задворках, заваленных газетами, в которых в основном сидят машинистки, в оживленных бюро новостей, в пресс-центре и в здании администрации Белого дома — везде, где находились газетчики — имя майора «Арчи» Батта, которое раньше являлось поводом для смеха и шуток, вдруг наполнилось иным каким-то героическим смыслом. Его имя повторялось из уст в уста вчера вечером, в то время как на глаза людям наворачивались слезы, а голоса становились странно сдержанными», — сообщила Washington Herald. «Везде в городе газетчики пытались найти какую-то информацию из Нью-Йорка о судьбе майора Батта. Акулы пера и молодые репортеры, корреспонденты в классических очках и убеленные сединами журналисты, помнящие еще Гражданскую войну, — все, кто, встречал Майора Бата, когда делал свои репортажи или помогал ему в работе, помнили… его неизменную доброту, дружелюбие по отношению к журналистам, которых он едва знал, и кроме всего прочего его аристократизм.