Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

Старшее поколение вспоминало о нем как о корреспонденте «Арчи». Молодежь с благодарностью вспоминала, как он помогал им, когда им впервые дали задание осветить события, происходящие в окружении президента. Все повторяли одну и ту же фразу: «Он был хорошим, решительным человеком — слишком хорошим, чтобы умереть»».

Вашингтон отвлекся от важного сообщения о том, что Рузвельт разгромил Тафта 13 апреля во время первичных выборов в Пенсильвании. «Путаница и рассеянность, царящие здесь, поразительны, — написал Генри Адамс во вторник. — В этом хаосе я, кажется, сам наблюдал за гибелью «Титаника» в безбрежном океане. Пресвятая Дева, это ужасно! Этот «Титаник» лишил нас покоя. Мы не можем побороть это состояние». На следующий день Адамс стал еще более возбужденным: «Мы пребывали и до сих пор пребываем в унынии, я сам нахожусь в унынии. И не могу ничем заниматься. Люди, находящиеся вокруг, в шоке… Честно говоря, я напуган! Кажется, что все потеряли головы». Спустя неделю, обедая с женой Джорджа Кэбота Лоджа, Адамс сходил с ума от того, что она все время рассказывала истории о гибели лайнера. С момента сокрушительного поражения Союзных войск в Гражданской войне эта неделя стала самой «мрачной и ужасной». «Наше величайшее достижение, олицетворение триумфа цивилизации уходит под воду и тонет в то время, как природа наказывает нас за нашу глупость». Он должен был отправиться в путь на «Титанике» из Нью-Йорка, однако в итоге выбрал «Олимпик», но настолько переживал из-за предстоящего путешествия, что с ним случился инсульт.

Семьи жителей Филадельфии, находившихся на борту гигантского лайнера, полагались на противоречивые сообщения, пока в понедельник вечером ужасные новости не потрясли город. Во вторник, с раннего утра и до поздней ночи, толпы людей стекались к редакциям газет, чтобы прочитать бюллетени, в которых приводились последние подробности «самой разрушительной морской катастрофы, когда-либо происходившей в современном мире… слышались выражения печали и скорби, а сотням людей эта страшная трагедия казалась невероятной».

В списке пассажиров значились несколько известных в Филадельфии людей. Среди них были — Уильям Даллес, адвокат, чья семья пользовалась уважением в городе с колониальных времен. В нем значились банкир Роберт Даниэль и врач Артур Брэ. Однако самыми известными среди них оказались Картеры, Кардесы, Тайеры и, конечно же, Уайденеры.

«Линневуд-Холл» был построен как дом непоколебимого величия, но в понедельник вечером там царил беспорядок. Во вторник утром Питер Уайденер, едва перебирая ногами, шел по платформе станции Брод-стрит, ему помогли сесть в поезд, следующий в Нью-Йорк. На лице пожилого человека отпечатались горе и тревога, и его неуверенная походка свидетельствовала о потрясении, свалившемся на него — вероятной потери своего старшего сына и любимого внука. Он шествовал с младшим сыном Джозефом, явно тревожащимся за своего отца, судя по тому, как он поддерживал его за руку. Питер Уайденер был директором-основателем «Международной компании, занимающейся морскими перевозками и торговлей». Добравшись до здания, занимаемого компанией «Уайт Стар» в Нью-Йорке, Уайденеры прошли мимо стоек, за которыми работали обеспокоенные клерки, и письменных столов с охваченными благоговением стенографистами прямо в личный рабочий кабинет Франклина, где как в мебельном салоне расположились большой блестящий письменный стол и удобные стулья. Там они вслушивались в гул и грохот, издаваемый беспроводным аппаратом, в то время как одно за другим он передавал имена выживших в катастрофе. В среду, после долгого дня ожидания и бессонной ночи, полной плохих предчувствий, старика Уайденера, который выглядел изможденным и удрученным, Джозеф отвез в «Линневуд-Холл». а сам затем вернулся в Нью-Йорк, чтобы встретить «Карпатию». Но миллионер, к ужасу своей семьи, не стал отдыхать. Он провел вторник в своем офисе, ожидая новостей, и несколько раз у него на глазах наворачивались слезы, когда он получал обескураживающие сообщения от Джозефа из Нью-Йорка. Он не мог смириться с фактом, что его сын и внук мертвы. Не слушая советы, в четверг вечером Питер отправился в Джерси-Сити, а оттуда на частном пароме в док, где ожидали «Карпатию». Его сопровождали внуки Элеанор и Джордж-младший. Он настаивал на том, чтобы быть в порту, когда выжившие будут сходить на берег, потому что у него все еще оставалась надежда.

Так же как и Тафта ввели в заблуждение ложными сообщениями, а Питер Уайденер цеплялся за иллюзорные перспективы, так же жестоко обманчивы были и английские газеты. Многие из членов экипажа лайнера были жителями Ливерпуля, их родственникам подарили ложные утешения экстренные сообщения в газете Liverpool Daily от 16 апреля, цитирующие слова местного менеджера компании «Уайт Стар»: «Титаник» затонул, но… ни одна жизнь не была потеряна». Во вторник ужасающая правда достигла Ливерпуля. «На улице и на рынках, в домах и в гостиницах, на паромах и на берегу реки, в трамваях и железнодорожных поездах, мужчины и женщины затаив дыхание передавали из уст в уста трагическую весть. Это была всепоглощающая тема… которая в равной степени затрагивала все классы — богатых и бедных, молодых и старых. Общественность была в замешательстве из-за величины катастрофы, и у многих людей в голове не укладывалось, что новейший и крупнейший корабль в мире — плавающий дворец, судно, признанное практически непотопляемым… лежит на глубине тысячи сажень на дне Атлантического океана».

Таким же образом все произошло и в Саутгемптоне, где жили большинство членов экипажа. Газета Southern Daily Echo опубликовала неверное успокаивающее заявление. «В течение нескольких часов царило огромное беспокойство, но, к счастью, более обнадеживающая информация добралась до нас сегодня в полдень, нам сообщили, что все пассажиры в безопасности», — написала газета вечером 15 апреля. На следующий день та же газета рассказала уже другую историю. «Тревога и недоверие отражались на большинстве лиц в беспокойной толпе, когда под наблюдением полиции люди пробирались сквозь толпу, чтобы прочитать роковой бюллетень». Слух о том. что трамповое судно пришло в Галифакс со спасшимися людьми на борту, «немного возродил угасшие надежды, но не сделал ничего, чтобы рассеять предчувствия, поселившиеся в сердце каждого». Во второй половине дня появились женщины с младенцами на руках и детьми постарше, цепляющимися за их юбки. После наступления темноты толпа увеличилась. Свет уличных ламп отражался на сотнях бледных, серых лиц, толпа незамедлительно расступалась, пропуская в здание офиса убитых горем родственников, шедших туда, чтобы узнать новости. Каждый раз, когда ответ был отрицательным, и спрашивающий появлялся на улице с опущенной от отчаяния головой, «женщины громко всхлипывали, слезы появлялись в глазах суровых и выносливых моряков». Саутгемптон покрылся трауром: на изможденных лицах горожан читалась «унылая, равнодушная апатия беспомощного страдания».