Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

Филлипс и Брайд были сотрудниками компании Маркони. а не «Уайт Стар». Они зарабатывали прибыль своей компании, отправляя сообщения пассажиров (стоимостью 12 1/ 2шиллинга или 3 доллара за десять слов: и 9 пенсов или 35 центов за слово), а не навигационные сообщения между судами. Они были завалены работой. Некоторые сообщения носили деловой характер — миллионеры контролировали свой бизнес или продавали или покупали акции. Многие же сообщения были светского характера — гордость от того, что они находятся на борту крупнейшего в мире лайнера, переполняла пассажиров и заставляла посылать жизнерадостные, тривиальные сообщения, в которых они хвастались своими повседневными делами или же договаривались о том, чтобы их встретили. Аппарат не работал из-за неисправности в пятницу вечером и субботу утром, в результате чего у радистов накопилось большое количество неотправленных сообщений и им пришлось работать на износ, чтобы разгрести всю работу. К воскресенью они полностью вымотались. Компания Маркони ставила условие, что навигационные сообщения должны иметь приоритет над личными сообщениями, но Филлипс необдуманно отнесся к доставке навигационных сообщений на капитанский мостик, включая предупреждение об айсберге, пришедшее в последнее воскресенье.

Однако маловероятно, чтобы что-то заставило Смита уменьшить скорость при прохождении зон, где возможно появление айсбергов. Капитаны североатлантических лайнеров придерживались запланированного времени следования вне зависимости от погодных условий, частично это происходило потому, что на борту они везли почту, которую необходимо было доставить в кратчайшие сроки. На полной скорости они продвигались сквозь бушующее море, минуя айсберги. И использовали предупреждения, пришедшие по беспроводному телеграфу скорее как напоминание быть бдительными, а не как причину для снижения скорости. Ни одному корабельному офицеру и в голову бы не пришло менять скорость лайнера без разрешения капитана. Они доверяли своему опыту и верили, что быстрая реакция предотвратит любые несчастные случаи. Столкновения с айсбергами не считались неизбежно фатальными. В 1907 году лайнер «Кронпринц Вильгельм» пришел в порт назначения без какого-либо риска для жизни после столкновения с айсбергом, в результате которого на носу образовалась вмятина. В пятницу 12 апреля на закате «Титаник» получил радиограмму с корабля «Ла Турень», сообщающую о появлении айсбергов в Северной Атлантике. В воскресенье утром «Титаник» получил радиограмму от лайнера «Карония» компании «Кунард» и датского лайнера «Ноордам оф бергс» о приближающихся обломках айсберга и ледяном поле. После полудня поступили предупреждения от лайнера компании «Уайт Стар» «Балтик» и немецкого лайнера «Америка». В 17.45 капитан Смит изменил курс следования судна на юго-запад; офицеры на капитанском мостике полагали, что это было сделано для того, чтобы избежать встречи с ледяным полем. Но он не уменьшил скорость. В то время в правила доблестных моряков не входили подобные действия. Капитаны и их офицеры — все прошедшие школу мореплавания под парусами — полагали, что корабль может обойти любое препятствие, встретившееся ему на пути. Таким образом, лайнер продвигался на своей скорости в направлении громыхающей, неровной, твердой как камень глыбы льда. В тот же вечер в 19.30 было перехвачено сообщение от корабля «Калифорниан» (Californian) компании «Лейланд Лайн» (Leyland line), в котором говорилось, что на расстоянии 50 миль от «Титаника» обнаружены три больших айсберга. Примерно через два часа пароход «Месаба» (Mesaba) в 21.40 прислал радиограмму с сообщением о появлении массы плавучего льда и больших айсбергов. Когда поступило это предупреждение, Брайд пытался заснуть, а Филлипс был слишком занят, отсылая сообщения пассажиров в Кейп Рейс, и положил эту радиограмму под ворох бумаги на своем письменном столе. Его так и не доставили на капитанский мостик: координаты, предоставленные пароходом «Месаба», при нанесении на карту показали бы, что «Титаник» находился в середине опасной с точки зрения айсбергов зоны.

Общий эффект от этих сообщений имел бы благотворное влияние — если бы их получили и прочитали в совокупности. А вместо этого существовала очень плохая координация между радиорубкой и капитанским мостиком. Сообщения доставлялись на капитанский мостик наугад, а там к ним относились без должного внимания или вообще игнорировали. Герберт Питман, третий помощник капитана, отвечающий за палубы и рабочие реестры, увидел документ, помеченный словом «лед» в штурманской рубке, но взглянул на него лишь на секунду. Гарольд Лоу, пятый помощник капитана, впервые пересекающий Атлантику, не обратил на это большого внимания, потому что знал, что корабль не дойдет до этого места во время его вахты. Лайтоллер вообще не увидел этого сообщения. Джозеф Боксхолл, четвертый помощник капитана, ответственный за построение курса судна и предоставление отчетов о погоде, вспоминает о том, что видел сообщение корабля «Ла Турень» (Le Touraine), но не видел других. Никто из выживших офицеров не помнит, чтобы им на глаза попадались сообщения кораблей «Ноордам» (Noordam), «Америка», «Калифорниан» или «Месаба». Смит признал существование сообщения от «Ноордама», но мы не знаем, какие меры он предпринял после этого. Ему передали предупреждение, полученное от «Балтики», когда он шел на обед, повстречав на прогулочной палубе Исмея, он передал ему лист бумаги. Исмей прочитал сообщение, сложил его в карман, а позднее показал Мариан Тайер и Эмили Райерсон. Когда Смит опять увидел Исмея — в самом начале вечера — он сказал, что хочет, чтобы его офицеры ознакомились с этим сообщением, и Исмей отдал ему бумагу, но Смит затем направился ужинать с Уайденерами, и не существует свидетельства того, что он передал предупреждение «Балтики» (Baltic) на капитанский мостик.

Как вспоминал Лайтоллер годы спустя, в десять часов вечера сменялась вахта офицеров. «Старший офицер, приходя на вахту, искал глазами своего сменщика, в течение нескольких минут он просто травил разные байки, пока глаза не привыкали к темноте после яркого света, когда наконец он начинал хорошо видеть, то говорил об этом другому и официально заступал на вахту. Мы с Мэрдоком были старыми корабельными товарищами, и в течение нескольких минут — такова наша традиция — мы стояли, вглядываясь вдаль, говоря о жизни, вспоминая случаи из прошлого и настоящего. Мы оба заметили устойчивость судна, отсутствие вибрации, и как спокойно корабль скользил вперед. Затем мы перешли к обсуждению более серьезных тем, таких как шансы встретить лед, сообщения о виденных айсбергах и их положении». «Титаник» двигался со скоростью 22 узла. «Стояла кромешная тьма и было смертельно холодно, — вспоминал Лайтоллер, — на небе не видно ни облачка, а море напоминало стекло». За пятнадцать лет плавания он уже видел такое. В ясную погоду при лунном свете айсберги видны на расстоянии в полмили, но сейчас стояла безлунная ночь. Ветер и волны обычно нагнетают белые прибойные барашки к основанию айсберга, но в ту ночь море было ровным, подобно дверному порогу. Не было никакого волнения воды, и, соответственно, волны не бились об айсберг, чтобы его мог заметить впередсмотрящий Фредерик Флит. Флит являлся одним из шести впередсмотрящих на корабле и нес вахту вместе с Реджинальдом Ли. Если он казался окружающим угрюмым и нелюдимым человеком, то это происходило только потому, что он никогда не знал своего отца, а мать бросила его еще в младенческом возрасте. Он воспитывался в приюте Доктора Барнадо (Томас Барнадо — английский врач, филантроп, основатель приютов для бездомных детей. — Прим. перев. ) покинул его в возрасте двенадцати лет и поступил на обучение на корабль, и затем через два года начал работу палубным мальчиком. К 1912 году он уже обладал достаточным доверием для назначения на должность специального впередсмотрящего. Поздним воскресным вечером Фредерик Флит ежился от холода наверху в «вороньем гнезде».