Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

Клара Фрауентал была среди шестнадцати пассажирок первого класса, севших в спасательную шлюпку 5, которую второй спустили с правого борта. Когда ее начали опускать, туда запрыгнули ее дородный муж и шурин. Генри Фрауентал задел ботинком Анни Стенджел, чей возмущенный муж заверил его, что этот инцидент будет предан огласке, как только они доберутся до Нью-Йорка. Внимание людей привлекли два эпизода, главными героями которых стали Ида и Исидор Штраусы и их родственник Бен Гуггенхайм. Когда Вулнер пытался усадить Иду и Исидора Штраусов в спасательную шлюпку 3 по правому борту со словами «никто не будет возражать, чтобы в нее сел пожилой джентльмен», — миллионер сказал: «Я не буду садиться туда раньше других мужчин». В тот момент, когда Штраусы наблюдали, как спасательная шлюпка 8 заполнялась людьми, Арчибальд Грейеи пригласил Миссис Штраус сесть в нее. «Нет, я не покину своего мужа, — ответила она. — Мы вместе жили, вместе и умрем». Когда их стали еще раз убеждать в том, что никто не будет возражать, если такой пожилой человек как Штраус сядет в спасательную шлюпку, он заявил: «Я не желаю пользоваться привилегиями, которые не предоставлены остальным». Один из стюардов рассказал, что Ида Штраус села в спасательную шлюпку 8, а затем выбралась, обращаясь к мужу: «Мы столько лет прожили вместе, и я пойду туда, куда отправишься ты». Ида Штраус отдала меховой палантин своей горничной Эллен Берд, когда та со слезами садилась в шлюпку 8, а затем пожилая пара удалилась на палубу, расположилась в шезлонгах и стала ожидать конца. Этот уход стал образцовым. Спустя несколько дней в Нью-Йорке раввин четы Штраусов назвал Исидора «верным сыном своего народа и верным американцем», и сравнил его смерть со смертью Авраама Линкольна. «Исидор Штраус был великим евреем, — продолжил он. — Теперь когда нас спрашивают: «Может ли еврей умереть храбро?» — у нас есть ответ, записанный в анналах времени».

Вскоре после того как заполнилась спасательная шлюпка 8, родственник Штраусов Бен Гуггенхайм привел свою любовницу Леонтину Обарт и ее горничную Эмму Сэгессер в спасательную шлюпку 9. Он сам не пытался сесть в нее. Хотя кроме сорока двух женщин там находились шесть мужчин-паесажиров и восемь членов экипажа, и таким образом оставалось около десяти свободных мест. После того как около 1.20 начали опускать шлюпку 9, Гуггенхайм скинул спасательный жилет, вернулся в свою каюту и вместе со своим камердинером Виктором Гиглио облачился в вечерний туалет. «Мы надели лучшее, что у нас есть, и мы готовы погибнуть как джентльмены», — сказа? он стюарду, который увидел их после 1.30. «Существуют большие сомнения в том, что мужчинам удастся спастись. Я желаю остаться и играть по мужским правилам, если мест в лодках хватит только для женщин и детей. Я не собираюсь умирать здесь подобно зверю. Передайте моей жене… Я поступал порядочно до самого конца. Ни одна женщина не должна остаться на борту корабля только потому, потому что Бен Гуггенхайм оказался трусом». Гуггенхайм, так же как и Штраус, желал изобличить антисемитов.

Беспорядок начался примерно через час сорок минут после столкновения. К этому времени шлюпочные палубы заполнились пассажирами второго и третьего классов, которые увидели, что спасательных шлюпок недостаточно, они ощущали все более увеличивающийся крен судна и были напуганы сигнальными ракетами, которые продолжали пускать до 1.20. Паника началась, когда начали загружать пассажирами спасательную шлюпку 14, которую наконец спустили на воду в 1.30, и в ней оставалось двадцать восемь свободных мест. Многие из тридцати семи ее пассажиров были женщинами и детьми из второго класса: семья Ларошей, чей муж и отец оказался единственным чернокожим на борту, семьи Хартов, Колльеров, Дэвисов и Веллсов. Агнес Дэвис, вдова из Сент-Айвз, и ее восьмилетний сын сели в шлюпку с помощью ее девятнадцатилетнего сына Джозефа Николса. Он спросил разрешения присоединиться к своей семье, на что ему ответили, что его застрелят, если он попытается это сделать. После того как шлюпку спустили на воду, она никогда больше его не видела, ее горе оказалось еще тяжелее, потому что смерть юноши оказалось ненужной, в шлюпке, и она это знала, было свободное место. Моряк Джозеф Скарротт посадил двадцать женщин в спасательную шлюпку 14, «когда гуда попытались прорваться несколько мужчин, они были иностранцами, поскольку не понимали приказы, которые я отдавал им, и мне пришлось убедить их с помощью карабина». Один преступник запрыгивал туда дважды, и дважды Скарротт выгонял его.

Пассажирка второго класса, жена бакалейщика Шарлотта Колльер, рассказала о том, как заполнялась пассажирами спасательная шлюпка 14. «Заглушая разговоры людей, расспрашивающих друг друга, раздался ужасный крик: «Спустить шлюпки. Женщины и дети в первую очередь!» Мое сердце сжалось от ужаса, и теперь эти слова будут звучать у меня в голове до самой смерти. Они означази, что я спасусь, но они означали также величайшую трагедию, которая когда-либо происходила в моей жизни». Она не села в первые две заполняющиеся шлюпки, потому что не хотела оставлять мужа. «Третья шлюпка уже почти заполнилась людьми, когда один матрос схватил мою дочь Марджори, вырвал ее у меня и кинул в лодку. Ей даже не дали возможности сказать «до свидания» своему отцу!.. Палуба, казалось, начала ускользать из-под моих ног. Она наклонялась под острым углом». Когда женщина надела ночную рубашку и прижалась к мужу, один человек схватил ее за руку, а другой обхватил за талию, ее оттащили и кинули в спасательную шлюпку. Муж кричал: «Иди, Лотти! Ради Бога, будь храброй, иди! Я сяду в другую шлюпку». Она встала на ноги и увидела удаляющуюся спину мужа — наверное, он отправился искать место в другой шлюпке, предположила она. «Я позволила, чтобы меня спасли, потому что верила, что он тоже сможет бежать, — сказала она впоследствии, — но иногда я завидую тем, кого никакая сила на земле не смогла вырвать из объятий мужа. Среди храбрых пассажиров второго класса было несколько таких людей. Я видела, как они до конца оставались со своими любимыми».

Пятый помощник капитана Гарольд Лоу запрыгнул в спасательную шлюпку 14 и приказал опускать ее. «Матросы находящиеся на палубе, начали выполнять его приказ, когда произошла очень грустная вещь», — продолжила свой рассказ Шарлотта Колльер. Молодой парень, возможно, это был шестнадцатилетний житель Ливерпуля Альфред Гаскелл, которого во втором классе вез в Канаду холостяк Джозеф Финни, настолько маленького роста, что мог сойти за ребенка, стоял рядом с палубными заграждениями. Он не предпринимал никаких попыток пробраться в спасательную шлюпку, хотя и не сводил жалобного взгляда с офицера. Теперь, когда он по-настоящему осознал, что его действительно оставляют, храбрость покинула юношу. С криком он перелез через ограждение и спрыгнул в шлюпку. Он упал среди нас, женщин и забрался под сиденье. Я и еще одна женщина прикрыли его юбками. Мы хотели дать шанс бедному юноше; но офицер поставил его на ноги и приказал возвращаться на корабль. Тот умолял спасти ему жизнь и говорил, что не займет много места, но Лоу достал револьвер и поднес его к лицу юноши. «Я даю тебе всего десять секунд, чтобы ты вернулся на корабль до того, как я вынесу тебе мозги!» — прокричал он. Юноша стал умолять о пощаде еще больше, и я подумала, что мне придется увидеть, как его застрелят. Но офицер неожиданно сменил тон. Он опустил револьвер и посмотрел мальчику прямо в глаза. «Ради Бога, будь мужчиной! — сказал он мягко. — Мы должны спасти женщин и детей. Когда мы будем спускаться на воду, наша шлюпка остановится у нижних палуб, чтобы взять на борт еще женщин и детей». На самом деле ни одна спасательная шлюпка не задержалась у нижних палуб, чтобы взять женщин и детей. Парень перелез обратно через палубные заграждения, сделал несколько неуверенных шагов, а затем лег лицом на палубу рядом с мотком веревки. Женщины в спасательной шлюпке зарыдали.