Ксения Колобова - Древний город Афины и его памятники

Г. Шрадер считает, что его нужно сопоставить с Гегесиадом, создателем статуи тираноубийц, наряду с Критием и Несиотом (Н. Schrader. Phidias, 1924).

Копии эти значительно отличались друг от друга. От щита Странгфорда сохранились лишь 2/3.

Во II в. н.э. на корабле, нагруженном мраморными копиями классических греческих произведений, начался пожар, и он затонул, не выходя из гавани. Некоторые из мраморных копий разбиты, другие — в хорошей сохранности, хотя и на них видны следы пламени. Большая часть найденных рельефов хранится теперь в музее Пирея, другие — в американских, римских и голландских собраниях; одна из плиток — в музее древностей Берлинской академии наук.

Ср. С. Blümel. Phidiasische Reliefe und Parthenonfries. Berlin, 1957.

Копье не сохранилось.

Копье не сохранилось.

Изображение лука отсутствует.

Это явная параллель к захвату персами сначала Ареопага как основной базы для штурма Акрополя.

Прославлению Афины Эрганы (Работницы) служит и миф о рождении Пандоры, изображенный на постаменте статуи Афины. При рождении Пандоры присутствуют двадцать богов. На базисе статуэтки Ленормана можно различить изображение Гелиоса на колеснице и Селены на лошади, по-видимому, для указания точного времени, когда Афина, в отличие от обычных ремесленников, создала не статую, а живое существо.

О камне в руках Фидия говорится у Плутарха, он же виден и на рельефе щита статуэтки Ленормана. На щите Странгфорда в руках художника обоюдоострый топор.

Н. Schrader. Phidias, стр. 21-22.

Дорический фриз состоял из 92 метоп (по 14 на фасадных сторонах и по 32 — на боковых). Некоторые из них сохранились, большинство же было разбито при перестройке Парфенона в первую христианскую церковь «Святой Софии». Сохранившиеся метопы южной стороны Парфенона находятся в британском музее. Лишь несколько метоп до сих пор остались на месте. На южной стороне по 12 метоп с обоих концов фриза изображали сцены кентавромахии, а 8 центральных — сцены из аттических сказаний об Эрехтее. На северной стороне храма, в центре, — сцена кентавромахии, а на крайних метопах по обеим сторонам — сюжеты из цикла падения и разрушения Трои.

Нужно было обойти храм с западной или северной и восточной сторон, чтобы рассматривать снизу, к тому же на близком расстоянии, изображения над колоннадой перистиля. Как раз, может быть, именно поэтому метопы южной стороны лучше всего сохранились до нашего времени.

На западном фронтоне около северного угла сохранились мужская и женская фигуры (Кекропа и его дочери Пандросы) и в южном — фрагмент женской фигуры. На восточном фронтоне в южном углу — две головы квадриги Гелиоса, в северном — фрагмент головы лошади от колесницы Селены (остальное дополнено муляжами). Незначительное число фрагментов других фигур хранятся в музее Акрополя в Афинах и в Британском музее в Лондоне.

Может быть, гибель всей центральной группы восточного фронтона произошла и позже (в середине XV в.), при создании в Парфеноне турецкой мечети.

Каррей сделал 22 зарисовки со скульптур Парфенона, в том числе и зарисовки некоторых метоп, позже погибших. В 1687 г. в Парфеноне взорвался пороховой склад. В 1797 г. кабинет эстампов французской Национальной библиотеки купил рисунки Каррея.

Часть этих изображений относится к допарфеноновскому времени, другие заимствованы с фронтонных композиций Парфенона. В этом отношении очень интересна ваза из Керчи, хранящаяся в Эрмитаже. Большое значение для восстановления фронтонных групп имеют исследования Бр. Сауэра, тщательно изучавшего карнизы и плиты фронтонов. По углублениям, сделанным для размещения отдельных фигур и их атрибутов, по следам креплений, по изменению цвета мрамора от примесей металла он устанавливал примерное положение ряда утраченных фигур. В последние годы такое же исследование тимпанов было вторично произведено X. Йеппесеном, который пришел к некоторым новым выводам как по общей композиции, так и по положению отдельных фигур.

На керченской вазе, так же как и на рисунке Каррея, Афина выступает вперед (в центре изображения). Ее правая рука поднята к наконечнику копья, как если бы она собиралась ударить или только что ударила им в землю. Посейдон также угрожающе выступает вперед, держа в руке трезубец острием вниз. Но на рисунке Каррея он, как бы от сильного удивления или страха, отпрянул назад. На вазе, по сравнению с рисунком, сцена усложнена появлением третьего соперника — Диониса, быстро приближающегося к Афине с протянутым вперед тирсом. По-видимому, рисунок на вазе представляет другую версию, в которой Дионис мог быть одним из главных действующих лиц. Помимо трактовки фигур Афины и Посейдона, сходство устанавливается и в изображении в центре оливкового дерева и соляного источника, представленного на вазе двумя дельфинами. Остальные второстепенные персонажи изображены свободно для заполнения места на вазе, и непосредственной связи между ними и фронтонными фигурами нет. На монетах также встречаются вариации этой темы: в центре по большей части расположены фигуры Афины и Посейдона с оливковым деревом между ними.

Однако, придя к такому логическому выводу, Фуртвенглер не мог найти в правой части фронтона фигуры, соответствующей Кекропу, т.е. изображения бородатого старика, закутанного в плащ. Он предполагал, что фигура Эрехтея занимала пространство, оставшееся незаполненным на рисунке Каррея (между фигурами U и Y). Йеппесен заметил по этому поводу, что промежуток между фигурами для этого слишком узок и к тому же наполовину занят вытянутой правой рукой соседней фигуры.

Фуртвенглер предположительно отожествлял первую фигуру справа от возницы с Калаидом (Р), рядом с ним — Орифия (Q), а затем — Зетес (а затем семья Эрехтея), а после них — Бутес и его жена (по Йеппесену — Кефал и Прокрида). Это последнее предположение сомнительно, так как торс, приписываемый Фуртвенглером жене Бутеса, по Сауэру, скорее всего мужской.

Предположительно одна из них Ника, а другая, может быть, Амфитрита.

Б. Швайцер, отмечая этот факт, ссылается на наблюдение И. Ирмшера и К. Гебауэра, что при высоком солнцестоянии солнце восходит по направлению продолженной диагонали храма и против северо-восточного его угла.

Их называют тремя «парками» или «росяными» сестрами. Отожествить их с какими-либо определенными божествами пока не удалось.