Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Начавшийся в Первую мировую и стремительно набиравший обороты с февраля 1917 года распад государства оставил огромный вакуум власти, который после падения Временного правительства был использован не только Советом народных комиссаров в Петрограде, а затем в Москве, но и множеством других «правительств». Среди них до осени 1918 года выделялись социалистические правительства на Волге, Урале и в Сибири. Свою законность они выводили из Учредительного собрания, насильственно разогнанного большевиками. Колчаковский путч в Омске в ноябре 1918 года окончательно решил судьбу основанной на результатах выборов предыдущего года левой альтернативы. Правда, на Севере России некоторое время еще продолжало существовать возглавлявшееся социалистами правительство в Архангельске. Но это был скорее территориально ограниченный эксперимент, не оказавший влияния на борьбу за власть на общеимперском уровне {336} 336 Новикова Л.Г. Провинциальная «контрреволюция»: Белое движение и гражданская война на русском Севере, 1917–1920. М., 2011. . Борьбу против большевиков возглавили военные диктатуры на Юге (Деникин, затем Врангель), Востоке (Колчак), а также имевшая второстепенное значение, несмотря на бои за Петроград, диктатура Юденича на Северо-западе. Две первые диктатуры пользовались поддержкой интервентов, но она была противоречивой и нескоординированной. В то же время вмешательство во внутреннюю войну многих государств создавало прецедент. В тылу диктатур и поддерживавших их сил интервентов бушевали бои, ответственность за которые возлагалась населением на эти власти, хотя на самом деле они не могли их контролировать. По мере того как «столицы» много раз переходили из рук в руки, «государственность» все более сводилась к сиюминутным администрациям. Как и в Советской России, правительственную практику диктовало чрезвычайное положение {337} 337 См. в общем: Lüdtke A., Wildt М. (Hrsg.). Staats-Gewalt: Ausnahmezustand und Sicherheitsregime. Historische Perspektiven. Göttingen, 2008. S. 7–38. . Только в этом случае отсутствовали к тому же сохранявшиеся еще в центре остатки прежних административных структур {338} 338 Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. 2-е изд. М., 2010. .

Упомянутые военные режимы белых в регионах были рудиментарными государственными образованиями и в этом качестве конкурировали с Советской Россией [22] Джошуа Санборн причисляет белую Добровольческую армию на Юге к феномену незаконных вооруженных формирований под руководством полевых командиров (warlordism) и отказывает ей в статусе государственной силы (Sanborn J . The Genesis of Russian Warlordism: Violence and Governance during the First World War and the Civil War // Contemporary European History. 2010. Vol. 19. № 3. P. 208). . Вне этих политических амбиций невозможно объяснить ни устройство армий, ни учреждение гражданских администраций или иные меры по установлению политического порядка. Тот факт, что Колчак провозгласил себя Верховным правителем всей небольшевистской России, ничего не изменил в степени изоляции его «Всероссийского правительства», поскольку Восточному и Южному фронтам не удалось соединиться. Тем не менее это правительство хотя бы могло претендовать на символическое первенство.

Правовые и карательные органы сосуществовали, не имея над собой центральных инстанций. Когда власть в областях сменялась многократно, степень насилия возрастала. В случае «пособничества врагу» все стороны применяли беспощадные карательные меры. Этот феномен объяснялся как актуальными соображениями, так и ментальными установками {339} 339 К вопросу индивидуальных и коллективных матриц возмездия: Хархордин О.В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности. СПб., 2002. С. 72–140. . Генерал Корнилов потребовал от своих офицеров уже в январе 1918 года в борьбе с красными «пленных не брать» {340} 340 Речь Корнилова перед Первым офицерским батальоном, начало января 1918 года (Пауль C.M. С Корниловым // Белое дело. 1927. Т. 3. С. 67). . В ходе легендарного Ледового похода по Кубани в марте 1918 года генерал обращался к своим солдатам: «Чем больше террора, тем больше побед!» {341} 341 Павлов В.Е. (Ред.). Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917–1920. Париж, 1962. T. 1. С. 91. Николай Васильевич Устрялов, член Омского правительства при Колчаке, отмечал в своем дневнике в сентябре 1919 года, что офицеров Красной армии и политкомиссаров расстреливают или вешают на месте: «Сest lusage (таково обыкновение. — Примеч. пер.), с этим ничего не поделать» {342} 342 Запись в дневнике от 14 сентября 1919 года (HIA. Ustrjalov Collection, b. 1, f. 1, Dnevnik). . Колчак гарантировал амнистию только «добровольным перебежчикам», а Деникин лишь к середине 1919 года узаконил принципы обращения со служащими и сторонниками советской власти {343} 343 Собрание узаконений и распоряжений правительства. № 17, 26.08.1919 (HIA, Vrangel’ Collection, b. 29, f. 14). . [23] Врангель приказал под Армавиром отделить от остальных военнопленных Красной армии 370 командиров, которые все были расстреляны. Нижние чины получили оружие и были включены в стрелковый полк (Врангель П.Н. Воспоминания. T. 1. С. 85). Решение о том, подвергать ли красных офицеров наказанию военного суда или склонять к переходу на свою сторону, он оставил на усмотрение отдельных командующих.

Несмотря на это, можно лишь условно говорить о административно узаконенном белом терроре. Структурные аспекты последнего, в отличие от красного террора, более разнообразны и комплексны {344} 344 Cp.: Bortnevskij V.G. White Administration and White Terror (The Denikin Period) // Russian Review. 1993. Vol. 52. P. 354–366. . Отсутствие центральных властей, неудовлетворительное состояние юридических инстанций, неопределенное отношение к законодательному наследию царского времени и Временного правительства отражали немыслимый хаос {345} 345 Протокол заседания «Особого совещания» от 21 мая 1919 года (HIA. Vrangel’ Collection, b. 136, f. 2). . Везде властвовали «законы военного времени» {346} 346 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. С. 262. . Государственные органы безопасности («стража», «госохрана») и службы разведки (Азбука, ОСВАГ) действовали практически автономно {347} 347 Литвин АЛ. Красный и белый террор в России, 1918–1922. Казань, 1995. С. 53. . Иногда возникало впечатление, что части Деникина сами создают анархию, в которой они обвиняли большевиков. Протопресвитер Георгий Иванович Шавельский жаловался на взяточничество, разбой, спекуляцию и бесчинства в Добровольческой армии, которая скорее показала себя «бандой» {348} 348 Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. Нью-Йорк, 1954. Т. 2. С. 364. . Офицеры, пытавшиеся остановить мародерствующих солдат, сами становились их жертвами {349} 349 Сообщение секретной службы Азбука из Киева, 17 января 1919 года (HIA. Vrangel’ Collection, b. 30, f. 7). . Поскольку помощи из собственных рядов ждать не приходилось, Деникин учредил Особую комиссию по расследованию злодеяний большевиков. Она руководствовалась Уставом уголовного судопроизводства 1914 года, однако фактически пользовалась особыми правами полевого суда, которые вступали в силу сразу после освобождения местности {350} 350 Ibid., b. Ill, f. 2; b. 136, f. 2. Cp. неудовлетворительное с точки зрения введения и комментариев издание документов комиссии: Фелыитинский Ю.Г. Красный террор в годы Гражданской войны, по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Лондон, 1992. . Весь собранный документальный материал о «зверствах большевиков» предназначался для «выявления перед лицом всего культурного мира разрушительной деятельности организованного большевизма». Действительные злодеяния при помощи брошюр и опубликованных фотографий превращались в «пропаганду зверств», которая возлагала ответственность за эскалацию насилия на противника {351} 351 Брошюры об актах насилия, например, в Ростове-на-Дону и Царицыне, а также другие материалы и отчеты расследований комиссии см.: BAR. Denikin Collection, b. 24. . Исследование того, как подогревалось спонтанное вневоенное насилие, как разжигались или использовались для политических целей этнические конфликты у антибольшевистских режимов, только начинается {352} 352 Cp.: Katzer N. Die weiße Bewegung in Rußland. Herrschaftsbildung, praktische Politik und politische Programmatik im Bürgerkrieg. Köln, 1999. S. 275–310; Литвин А.Л. Красный и белый террор. . Ответственными за демографическую катастрофу 1914–1922 годов были, наряду с Мировой войной, революцией и Гражданской войной, прежде всего эпидемии, инфекции и голод. Среди общего числа предполагаемых 12–13 миллионов жертв за этот период на целенаправленный террор в узком смысле приходится лишь небольшая часть [24] Советская статистика насчитывала 2,1 миллиона непосредственных жертв Гражданской войны и 5,1 миллиона умерших от эпидемий. Наряду с 8 миллионами жертв мирного населения Красная армия потеряла в 1918–1922 годах около 940 тысяч солдат (Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993, С. 407). Исходя из этих цифр, на долю террора, бандитизма и восстаний должно прийтись 1,3 миллиона жертв. . И в любом случае такой террор трудно отграничить от неконтролируемых эксцесов насилия на фронте и в тылу.