Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография]
- Название:История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Товарищество Общественная польза
- Год:1877
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография] краткое содержание
История воссоединения Руси. Том 3 [вычитано, современная орфография] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Протестантское движение в Польше пробудило латинцев от их беспечности, заставило их озаботиться улучшением нравственности своего духовенства посредством просвещения, усилить его моральное влияние на светское общество, водворить в нём единство мнений. Симпатии таких честных людей, как Сопега, естественно склонились тогда в пользу католичества, к каким бы вероучениям ни располагались они в предшествовавшую эпоху умственного брожения; и, подобно тому, как это было в современной Франции, — в литовской Руси из протестантства прежде всего перешли в католичество представители знатнейших домов, то есть наиболее образованные люди. В церкви православной движение к улучшению общественной нравственности обнаружилось также под влиянием реформации, но обнаружилось в весьма узких размерах. Оно ограничилось, можно сказать, только немногими лицами, стоявшими на доступной для того времени высоте умственного развития. При недостатке между нашим духовенством таких людей, которые распространяли бы в обществе понятия высшего порядка, смягчали бы собственным поведением нравы, укрощали бы силой своей праведности запальчивые характеры, ревность к отеческой вере у мещан, и в особенности у мещан оказаченных, выражалась чаще всего грубой бранью и порывами к такой расправе, от которой не воздержалась даже киевопечерская братия относительно Кунцевича. Это не могло внушать ни сочувствия, ни уважения к нашей церкви, в смысле собрания верующих, просвещённому переводчику Литовского Статута, воспитанному в лучшем из современных университетов. А если принять во внимание, что белое и чёрное духовенство представляло пример не одной только ревности к дому Божию; если вообразить, каким оно должно было выйти из рук старинных орудователей нашими духовными хлебами; то надобно признать, что Сопега, во глубине души своей, считал не насилием, а делом истинного благочестия, передачу церквей из рук невежественных и пьяных православников [36] В 1624 году князь Христофор Радивил, намереваясь основать в Слуцке латинские школы с преподаванием в них и «русских наук», просил Иова Борецкого прислать к нему учёного и трезвого человека. Иов Борецкий отвечал: «Zaiste tu [iuż citra ambages moich uczonych miłych bez grzechu musi się veritas] rzecz rara foeuix in mumio, drogi diament między kamiefimi y złoto między kruszi cami, rarior y droższy z obiema [z nauką, y trzeźwością] cnotam-człowiek między nami, iż [mie aż y nader wstyd że siła kusząc się] y przy samem boku swoiem, krom iednego prostaczka, wychowanca swego, ud narodu uczonych dla spraw sądowych nie mogę ,miećżadnego».(Apxeoгp. Сб. VII, 82.) Вспомним здесь также, что Иоанн Вишенский должен был прежде всего отражать нападки светских щёголей на монашеское пьянство. Оно было пороком большинства. Против него не в силах был ничего предпринять ни Иов Борецкий, ни его современник, преподобный Иов Железо, почаевский игумен.
в руки образованных католиков или выдержанных иезуитами в школе воздержания униатов.
Уже по одному осуждению насильственных мер в распоряжениях Кунцевича — можно заключить, как Лев Сопега гнушался всяким грубым заявлением права и силы. «Всевышний (писал он) зовет к себе кротко: приидите ко мне и т. д., но не хочет и не приемлет рабов, привлечённых насильно».
Для Сопеги тем неприятнее был фанатизм Кунцевича, что самое отпадение московских людей от избранного ими в цари Владислава приписывал он распространившимся везде слухам о насильственном введении унии в польскорусских областях. В то время агитация странствовавших по нашей Руси греческих и украинских монахов достигла крайнего возбуждения умов против королевского правительства. Сравнивали безопасность Афонской горы с нашими монастырями, спокойствие турецких христиан с положением православия в польских владениях, и у многих, на языке была готовность принять турецкое подданство. Сильнее этого нельзя было ничего придумать против соответственной агитации с другой стороны. Не говоря об оскорблении религиозного чувства в русском народе и о естественном желании прозелитов папизма оправдать своё отступничество, попы и монахи той и другой религии изо всех сил раздували международную вражду, и конечно не столько из религиозных, сколько из корыстных, побуждений. Греческий патриархат лишался, по милости унии, своей эксплуатации юго-западной Руси, а римская курия, осёкшись на Москве, боялась — и, как видим, не напрасно — что Москва притянет к себе всё русское население католической Польши. Две экономические системы, образовавшиеся в течение столетий из первобытной христианской общины, византийская и римская, продолжали быть живым свидетельством той истины, что большинство исторических деятелей христианства управлялось материальными интересами, и только весьма ограниченное меньшинство — чисто нравственными. В настоящем случае материалисты едва ли не сильнее идеалистов ожесточали одну партию против другой, так как язык их был понятнее для невежественной и грубо эгоистической массы. В воздухе пахло уже будущими пожарами, и кровью: эти слова часто встречаются в современных писаниях. Просвещённые католики приходили к сознанию, что «соединять насильственно значит расторгать», как это выразил в своём ответе Кунцевичу и Сопега. Сагайдачный взялся склонить казаков к походу на Османа II только под условием, что Борецкий и его архиереи будут утверждены в своих епархиях. Для рассмотрения этого дела назначена была комиссия. Решения комиссии дожидались казацкие вожди в Киеве спокойно; но Сопега в этом спокойствии провидел бурю за много лет раньше, чем она разразилась.
«Вы управляетесь больше праздной мечтательностью и частной ненавистью (писал он), нежели любовью к ближнему, а между тем зажгли те опасные искры, которые всем нам угрожают пагубным и всеистребительным пожаром. Вы пишете (продолжает он), что и политика [37] Политиками в то время назывались в Польше новаторы, радикалы и толерантные люди, неприятные таким ревностным католикам, как Скарга и Бирковский, отзывающиеся о них с негодованием. В таком же смысле следует понимать и отзыв Кунцевича о политике. На его языке это слово значило примирение, уступчивость.
обращает на них (казаков) внимание; а я прибавлю, что не только политика, но и правительство: ибо от их повиновения больше пользы для края, чем от вашей унии. Пишете об обращении отщепенцев к вере и т. д. Согласен с вами: надобно стараться, чтобы было одно стадо и один пастырь; но в этом деле надлежит поступать благоразумно, сообразуясь с обстоятельствами времени: оно зависит от свободного согласия, особенно в нашем отечестве, где не применима сентенция: понуди внити, cogé intrare. Прочитайте жития всех благочестивых епископов, перечитайте творения Златоустого: вы не найдёте в них ни жалоб, ни протестаций, ни единого намёка на процессы, ни ссор и судебных свидетельств, ни позвов к суду антиохийскому или цареградскому о гонении, об отрешении от должности, о лишении жизни благочестивых духовных. А у вас земские суды, магистраты, трибуналы, ратуши, епископские канцелярии полны позвов, тяжеб, протестов. Этим не только не утвердите унии, но расторгнете и последний союз любви в обществе, а сеймы и все уряды наполните разладом и ссорами. Вы уверяете, что имеете право топить отступников унии, рубить головы и т. д. А божественное Евангелие строго запрещает мщение, что относится и к вам. Вы говорите, что на сеймах поднимаются вредные голоса не только против унии, но и против всего правоверного духовенства римского. Кто же тому виною? Одна уния! Когда вы насилуете человеческую совесть, когда замыкаете церкви, чтобы люди погибали как неверные без богослужения, без христианских обрядов и таинств, когда злоупотребляете королевскими милостями и наградами, вы обходитесь в этом без нас; а когда надобно усмирять волнение в народе по вашему безрассудству, тогда двери загораживать нами! От того даже и противная сторона думает, якобы мы с вами сговорились насиловать людскую совесть и нарушать общее спокойствие, чего никогда не было. Довольно с вас, что вы с нами в унии; ну, и берегите её для себя, а нас на общую ненависть не выставляйте, да и самого себя не подвергайте опасностям и такому уничижению перед всем народом. Вы советуете изгнать из государства всех непринимающих унии и т. д. Сохрани Боже! Да не будет в нашем отечестве такого страшного беззакония! Давно в этих областях введена святая римско-католическая вера, и пока не имела подражательницы себе в благочестии и послушании святому отцу, до тех пор славилась любовью к спокойствию и могуществом внутри и вне государства; а теперь, когда приняла к себе какую-то сварливую и беспокойную приятельницу, терпит из-за неё на каждом сейме, в каждом народном собрании, в каждом поветовом заседании множество раздоров и обвинений. Лучше бы, кажется, и полезнее было для общества разбрататься с такой задорной союзницей. Никогда не было у нас в отечестве таких раздоров, каких наделала нам эта размалёванная уния. Вы рукополагаете таких священников, от которых церкви больше разорения, нежели созидания. Покажите, кого вы приобрели, кого привлекли к себе этой суровостью, этой жестокостью, этим запечатыванием и замыканием церквей? Вы потеряли даже и тех, которые были послушны вам в Полотске. Из овец вы превратили их в козлищ, повергли край в опасность, а может быть — навлекли гибель на всех нас, католиков. Вот плоды вашей хвалёной унии! Вы пишете, что вам дал в этом повеление верховный пастырь. Противиться верховному пастырю было бы проклятым покушением; но я смею утверждать, что если бы святой отец знал, какие раздоры возникают в нашем отечестве по поводу вашей унии, то, без сомнения, дозволил бы то, чему вы упорно сопротивляетесь. Вследствие всего этого, король повелевает вам распечатать и отворить в Могилёве церкви; а если вы этого не сделаете, то я, по повелению его королевской милости, сам прикажу церкви распечатать и возвратить. Жидам и татарам не возбранено иметь в королевских владениях свои синагоги и мечети, а вы печатаете христианские церкви! Уже со всех сторон отзываются слухи, что они (православные) хотят разорвать с нами всякий союз, и всюду пошла поголоска, что они лучше готовы быть в подданстве у неверных турок, нежели терпеть такое угнетение своей совести. Что касается до полочан и других бунтовщиков против вас, то может статься, что они таковы в самом деле; но вы сами подняли их к возмущению».
Интервал:
Закладка: