Сергей Кремлёв - Ленин в 1917 году

(В скобках сообщу, что чуть позднее в письме Ивару Смилге из Выборга Ленин предупреждал Смилгу: «Имейте в ввиду, что Ровио прекрасный человек, но лентяй . За ним надо смотреть и напоминать два раза в день. Иначе не сделает».)

Да, из воспоминаний Ровио (и не только, конечно, Ровио) виден отнюдь не тот благодушный Ленин, которым его порой изображали… В большинстве воспоминаний, относящихся к дооктябрьским месяцам 1917 года, Ленин предстаёт крайне собранным, полным самообладания и хладнокровия, трезвым политическим деятелем, прекрасно сознающим свой потенциал, свой масштаб, своё значение в событиях… По необходимости — нередко жёстким в приказах и распоряжениях, но при этом — абсолютно без позы, без выпячивания себя.

Он всегда был готов рассмеяться от души смешному и внести в отношения искреннюю сердечность и человечность. Но всегда был готов и одёрнуть — если в том была деловая необходимость.

Собственно, всё так и должно было быть! Ленин давно являлся политическим полководцем, а бывают ли на свете добродушные полководцы? Человечные — да, бывают. Добродушные — нет! — потому что очень уж у них непростое дело — посылать людей в огонь, в бой, возможно — на смерть. Здесь будешь сюсюкать — лишней крови не оберёшься, а кровь людская — не водица.

С париком же получилось забавно…

По объявлению Ровио нашёл театрального парикмахера и рано утром, когда на улицах безлюдно, привёл Ленина к парикмахеру снимать мерку. Парикмахер оказался старым петербуржцем, работал раньше в Мариинском театре и вспоминал, как «омолаживал» князей, генералов, аристократов и аристократок. Короче, он был мастером своего дела и брался сделать отличный парик через… две недели. Ленину же надо было уезжать через два дня, и он попросил поискать готовый.

На вопрос, какого цвета нужен парик, Ленин ответил — с сединой, так, чтобы он походил на шестидесятилетнего.

Бедняга парикмахер чуть не упал в обморок от удивления, вспоминал Ровио.

— Что вы! Вы ещё такой молодой, ведь вам больше сорока лет нельзя дать. Зачем вы берёте такой парик?

И парикмахер стал красноречиво убеждать клиента «не брать себе преждевременной старости».

— Да вам-то не всё равно, какой я парик возьму? — удивился Владимир Ильич.

— Нет, я хочу, чтобы вы сохранили свой молодой вид!

Парик Ленин взял — после небольшой подгонки, конечно, седой.

А вскоре Ильич был уже в Выборге.

В ВЫБОРГЕ, как и в Гельсингфорсе, Ленин много работал — эти слова приходилось писать уже не раз, но так ведь у него всю жизнь и было: работа, небольшие передышки для того, чтобы можно было эффективно работать и дальше, и затем — опять работа.

Перед отъездом в Выборг он встречался с лидерами финской социал-демократии Маннером (1880 — после 1976) и Куусиненом (1881–1964) — позднее они входили в число организаторов Компартии Финляндии, а в Выборге поселился у журналиста Юкка Латукка (1884–1925), тоже будущего финского коммуниста.

В Выборге Ленин написал ряд статей, включая «Из дневника постороннего. Ошибки нашей партии», а о сути его жизни там можно судить по двум, например, письмам.

В конце сентября (начале октября) 1917 года он пишет Ровио:

Дорогой товарищ Ровио!

Пользуюсь оказией, чтобы узнать, получили ли моё письмо с вложением письма к Смилге? И передали ли ему письмо?

Оказия едет назад дня через два. Будьте добры, передайте это письмо Смилге, чтобы он тоже знал, что я беспокоюсь насчёт получения им письма и жду от него ответа.

Привет! Ваш К. Иванов

Не пошлёте ли мне комплект (1) «Прибоя» (орган Гельсингфорсского комитета РСДРП(б). — С.К .) и (2) «Социалиста-революционера» (газета левых эсеров в Финляндии. — С.К .) за последние 1½ недели?

P.S. А в Швецию (в Загранбюро ЦК. — С.К .) через друзей послали ли письмо и газеты?»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, с. 452.)

Упоминаемое в письме Ровио письмо от 27 сентября (10 октября) Ивару Смилге — в тот момент председателю Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии — привожу ниже в наиболее важной его части:

«Товарищу Смилге.

Пользуюсь хорошей оказией, чтобы побеседовать поподробнее.

Общее политическое положение внушает мне большое беспокойство. Петроградский Совет и большевики объявили войну правительству. Но правительство имеет войско и систематически готовится (Керенский в ставке, явное дело, столковывается с корниловцами о войске для подавления большевиков и столковывается деловым образом).

А мы что делаем? Только резолюции принимаем? Теряем время… История сделала коренным политическим вопросом сейчас вопрос военный . Я боюсь, что большевики забывают это, увлечённые «злобой дня», мелкими текущими вопросами и « надеясь », что «волна сметёт Керенского». Такая надежда наивна, это всё равно, что положиться «на авось»…

Мы можем оказаться в смешных дураках: с прекрасными резолюциями и Советами, но без власти!!

По-моему, для правильной подготовки умов, надо сейчас же пустить в обращение такой лозунг: власть должна немедленно перейти в руки Петроградского Совета, который передаст её съезду Советов. Ибо зачем терпеть ещё три недели войны и «корниловские подготовления» Керенского».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 264–265, 266–267.)

«Корниловские приготовления» Ленин рассмотрел верно! Ставка находилась в Могилёве, а в близком к Могилёву городке Старый Быхов в здании бывшей женской гимназии содержались генералы Корнилов, Романовский, Лукомский и другие участники корниловского мятежа, к которым вскоре подвезли генералов Деникина и Маркова…

Иными словами, в Быхове собрали всю «головку» будущей «белой» Добровольческой армии. И вот что писал в своих воспоминаниях «Вся власть Советам» дважды генерал (генерал-майор царской армии и генерал-лейтенант РККА) Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, родной брат ленинского соратника:

« Корнилова и его сподвижников охраняли конные сотни Текинского полка, преданного мятежному генералу… Сила была на стороне текинцев, побегу Корнилова, захоти он его предпринять, никто бы не помешал. Пребывание в Быхове было использовано Корниловым для того, чтобы сколотить штаб будущей белой армии… »

(Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М.: Воениздат, 1957 г., с. 189, 191.)

Как видим, Ленин спешил и тревожился не напрасно: корниловцы готовились, а ведь они были люди военные, с широкими военными связями.

Итак, сидя в Выборге — на периферии событий, Ленин видел угрозы лучше, чем многие его коллеги, находившиеся в центре событий и лучше информированные. Тем не менее ситуация всё более властно вынуждала перебираться в Питер — пусть даже нелегально, и в письме к Смилге содержалось полупикантное поручение: Ленин просил прислать удостоверение за подписью председателя и с печатью «на имя Константина Петровича Иванова», где было бы написано, «что-де председатель областного комитета ручается за сего товарища, просит все Советы оказывать ему полное доверие, содействие и поддержку», и пояснял: «Мне это необходимо на всякий случай, ибо возможен и «конфликт», и «встреча»…»