Александр Ачлей - Битва глобальных проектов Часть 3

А теперь напомним о той военно–политической обстановке, которая сложилась на границах Московии в начале XVII века.

После гугенотских войн и династической борьбы за престол во Франции, этом крупнейшем государстве Западной Европы, утвердилась династия Бурбонов, при которых земля франков стала одной из самых могущественных держав в мире. На крайнем западе Европы в результате династической унии Габсбурги объединили Испанию и Португалию, создав таким образом огромную империю с колониями в Северной и Южной Америке, на африканском континенте и в Азии. «Священная Римская империя германской нации», пройдя апогей своего величия, все еще оставалась значимым политическим игроком. В Англии к власти пришел Иаков (Джеймс) Стюарт, сын казненной шотландской королевы Марии, что стало началом многолетней борьбы между католическим троном и пуританским большинством нации, в недрах которой созрел уже англосаксонский глобальный проект.

На Балканах, в Передней Азии, на Ближнем Востоке и Севере Африки торжествовали османы. Однако после поражения в морском сражении при Лепанто 7 октября 1571 года их абсолютному доминированию пришел конец. Бурный расцвет переживал Иран, возглавляемый удачливым правителем шахом Аббасом I, распространившим свое влияние вплоть до Индии. В самой древней стране богов Вишну и Шива окончательно утвердились моголы, потомки чингисида и тимурида Бабура, сумевшие при Акбаре Великом основать огромную и мощную империю. В Китае начался постепенный закат династии Мин, на смену которой вскоре пришли маньчжуры. Япония завершала процесс объединения под эгидой нового сегуна из рода Токугава.

Как видим, Россия в то время находилась в окружении сильных и амбициозных противников. Однако большинство из них полагало Москву слишком далекой от их насущных задач и планов. Чего не скажешь об одном из самых больших и густонаселенных государств того времени — Польше и молодом и чрезвычайно активно развивающемся «Шведском проекте».

Иллюстрация 1: Речь Посполита. Конец XVII века: королевство Польша; Великое княжество Литовское; зависимые территории; территория, утерянная в 1657–1686 годах

1 июля 1569 года на западных границах России появилось огромное государство — Речь Посполита [24], федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского, образованная на основе Люблинской унии. Она привольно раскинулась на плодородных землях современных Польши, Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии, а также частично России, Эстонии, Молдовы и Словакии. Речь Посполита занимала территорию около 850 тыс. кв. км и имела примерно 8 млн подданных. Главой государства был пожизненно избираемый сеймом монарх, носивший титул короля Польского и Великого князя Литовского.

Приблизительно в это же время на Севере России поднимал голову «молодой лев» — Королевство Швеция. Освободившись от союза с датчанами, шведы приняли лютеранство в качестве основной религии, что позволило им в короткий срок организовать народ и элиту на великие свершения, приведшие через столетие к появлению на политической карте Европы уникального «Шведского проекта».

В 1592 году Сигизмунд III Ваза, сын шведского короля Юхана III и Катерины из династии Ягеллонов, младшей дочери польского короля Сигизмунда I Старого, объединил эти две страны под своим скипетром. В результате он стал правителем огромной империи с населением более 10 млн человек и территорией, превышающей 1 млн кв. км. Правда, шведы так и не смирились с тем, что ими правит истовый католик, и очень быстро заменили его на доброго лютеранина Карла IX, дядю польского короля. Однако это лишь распалило аппетит Сигизмунда III, устремившего свои взоры на соседнее Московское царство. Инспирируемый папскими легатами и местной шляхтой, он большую часть своих политических усилий направил на противостояние с православной Русью, считая ее страной варварской, остро нуждающейся в его непосредственном окормлении. То, что это не встретило особого отклика в русских сердцах, его беспокоило мало, и он с помощью деклассированных элементов, проходимцев всех мастей и авантюристов приложил немало усилий, чтобы присоединить восточного соседа к своим и без того обширным владениям.

Его план с Лжедмитрием I удался лишь частично: в Москву поляки вошли, но очень быстро вынуждены были оттуда удалиться. Однако король на этом не успокаивается. Он находит еще одного претендента на московский престол, причем еще более сомнительного, чем первый, и начинает активно помогать ему в реализации его абсурдных планов. Можно с абсолютной уверенностью сказать, что без польских наймитов триумф второго самозванца не состоялся бы!

Поддержанный иностранными интервентами, Лжедмитрий II строит в Тушине новую столицу. Самозванцу присягает ряд русских городов, в том числе Псков, Суздаль, Великие Луки, Углич, Ростов, Ярославль, Владимир и многие другие. Русские люди не переставали верить в народного, доброго и справедливого царя, каковым им казался Лжедмитрий II.

В это тяжелое для России время истинным защитником «Русского проекта» стал блестящий полководец и государственный деятель Михаил Васильевич Скопин—Шуйский (1586–1610) — сын крупного военного и административного деятеля эпохи Ивана Грозного боярина, князя Василия Федоровича Скопина—Шуйского. В 1606 году он становится командующим царской армией. Заметим, что произошло это, когда юному гению войны исполнилось всего 20 лет! Уже по одному этому его можно приравнять к таким великим полководцам, как Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, завоеватель Константинополя Мехмет II Фатих и Наполеон Бонапарт.

Именно Скопин—Шуйский своими умелыми действиями и стремительными военными операциями сорвал попытки Лжедмитрия II захватить Москву, освободил поволжские города, уничтожил врага под Торжком, Тверью и Дмитровом, разгромил войско Болотникова под Калугой. Его авторитет был настолько велик, что ему даже предлагали взойти на престол. И если бы это случилось, то, возможно, наша история пошла бы по совершенно иному пути. Но растущая слава Скопина—Шуйского напугала царя Василия и его окружение. Они вызвали храбреца в Москву, где народ встретил его ликованием. Однако это лишь усилило подозрения царя и его приближенных. Ему бы позаботиться о личной охране, поберечься, осмотреться. Но воевода был человеком открытым, верным слугой царю и Отечеству, а потому смело шагнул в открывшийся ему мир почитания и преклонения, не подумав о собственной безопасности. Он ходил на пиры, не отказывался ни от чьих приглашений. В результате во время застолья по случаю крестин сына князя Ивана Михайловича Воротынского ему внезапно стало плохо, и после двухнедельного недомогания он умер [25]. Последний бастион, способный сдержать захватчиков, рухнул.