Александр Багаев - Презумпция лжи

Ответственным секретарём Комитета являлся ещё один ближайший соратник Вилли Мюнценберга — видный немецкий коминтерновец Альфред Курелла. А он в начале 1920-х гг. не только входил в состав ИККИ (Исполнительного комитета III Коминтерна), но и работал в редакции «Красного знамени» ( Rote Fahne ), то есть — вместе со Станисласом Шиманчиком. который вскоре после создания Всемирного комитета по борьбе с войной приехал с Мартой к Курелле в Париж, и там они оба активно включились в работу.

Другими словами, Мура должна была быть хорошо знакома не только с Вилли Мюнценбергом и Отто Кацем, но и со Старо, и с Мартой, как минимум с начала 1930-х гг. И работа этой дружной польской пары в Коминтерне, в самом сердце его пропагандистского аппарата никаким секретом для Муры не являлась. А поскольку в таком случае не должно это было быть секретом и для Брюса Локкарта и всех остальных Муриных «контактов» в Лондоне, то как раз их общим знакомством и посвящённостью в старые коминтерновские секреты вполне может объясняться, почему предложение британских спецслужб издавать «Свободную Францию» было сделано именно им — как доверенным и проверенным людям — и именно через Муру.

Совпадение же в данном случае вот какое.

Пьер Галлуа в своих мемуарах неоднократно подчёркивал, что С. Шиманчик был персонаж «несколько таинственный», «загадочный», но при этом «удивительно много знающий» и «владеющий колоссальной по объёму информацией» о европейских военно-политических реалиях, благодаря чему и писал свои «безошибочные», «прозорливые» и «точные» обзоры и — реже — прогнозы. Причём в «Свободной Франции» их печатали либо анонимно, как коллективный редакционный материал, либо под чужим именем (Пьер Галлуа конкретно назвал даже материалы, подписанные именем самого Андрэ Лабарта). Всё потому только, что Старо был со странностями и, в частности, категорически не желал подписывать свои статьи каким бы то ни было псевдонимом.

Но был у Муры в жизни и ещё один точно такой же «несколько таинственный» и «загадочный» соратник, который тоже в начале 1920-х гг. в Берлине работал в «Красном знамени», тогда же познакомился и тоже начал тесно сотрудничать с Альфредом Куреллой и Вилли Мюнценбергом, в начале 1930-х гг. тоже бежал от нацистов из Германии (в Лондон), во время лондонского расследования обстоятельств поджога Рейхстага тоже сотрудничал с Отто Кацем, вскоре тоже прославился точно тем же, чем и Старо — удивительной полнотой знания ситуации и поразительным владением военно-политической информацией — и, наконец, тексты, им написанные тоже на чужом для него языке, тоже, вроде бы, редактировала и правила Мура. Единственное, в чём он на Старо оказался непохож — его не смущала необходимость пользоваться псевдонимом, который Мура для него и придумала, как показало время — очень удачно: Эрнст Генри.

Его-то прозорливые вещие книги, упомянутые в самом начале повести, тут же и дружно разрекламировали А. Эйнштейн, Б. Расселл и проч. И туг же их, точь в точь как и «Коричневую книгу» Отто Каца, перевели в Уэллсовском международном ПЕН-Клубе на сколько-то иностранных языков и мигом распространили по всему миру. И получилось всё столь споро и быстро, вполне возможно, потому, что и эту сверхэффективную технологию продвижения пропагандистских книг в масштабах планеты, и общественные выступления за мир А. Эйниггейна и прочих его не менее знаменитых единомышленников в рамках Всемирного комитета по борьбе с войной как раз тогда координировали и курировали опытные старшие товарищи Эрнста Генри по Коминтерну, коллеги Отто Каца и Муры Альфред Курелла и Вилли Мюнценберг.

А ещё попутно повторю вопрос, на который, надеюсь, когда-нибудь какой-нибудь профессиональный биограф всё-таки даст ответ: не этих ли Муриных подопечных, Старо и Эрнста Генри (и сколько их таких коминтерновцев тогда вокруг неё ещё могло быть), имел в виду Брюс Локкарт в своей дневниковой записи про «никому неизвестных, но всегда умных иностранцев» из числа Муриных знакомых.

___________________

Получить ответ на следующий логичный вопрос надежды уже нет. Так что просто обозначаю его.

Статьи и книги, которые с точки зрения их читателей будут отражать удивительную полноту знания ситуации и поразительное владение военно-политической информацией, пописывать в уединении просто из головы, пусть даже гениальной, ни у кого не получится. Либо автор должен сам всё время находится в самой гуще событий, либо ему всегда будет нужен входящий информационный поток от кого-то другого, кто в этой гуще находится и тайно, эксклюзивно держит автора в курсе событий. Причём именно в случае, когда такой строго конфиденциальный поток существует, его источник и будет в цепях собственной безопасности требовать, чтобы первый получатель и дальнейший распространитель (автор) не раскрывал свою личность и скрывался под псевдонимом, а ещё лучше печатался анонимно (как на том и настаивал, например, Старо). Так вот мой безнадёжный вопрос в пустоту и в вечность. Откуда шёл тот уникальный информационный поток, который в 1930-х гг. и во время войны, в Лондоне, с ведома британских спецслужб и в том числе под Муриным присмотром в ПЕН-Кпубе и «Свободной Франции» обрабатывали и публично, но анонимно или под псевдонимами озвучивали известные коминтерновские пропагандисты Станислас Шиманчик и Эрнст Генри (и, видимо, какие-то ещё их коллеги)?

___________________

Стоит вспомнить и о других «печально знаменитых советских шпионах», с которыми Мура была не один год хорошо знакома и дружна, и о которых Нина Берберова, тем не менее, тоже не молвила ни слова.

Ведь, как уже было оговорено выше, внимания они заслуживают вовсе не потому, что вошли в историю знаменитыми гомосексуалистами, а потому, что накануне и во время войны были в точности, как Старо с Мартой: и британская контрразведка, которая за ними следила, и британская разведка, которая привлекла их к своей работе, прекрасно знали, что они агенты, но не советские, а — Коминтерна . Совпадает и то, что в современных рассказах о них если уж и упоминают о Коминтерне, то обязательно стараются его приравнять по смыслу к чему-то чисто «советскому».

Типичный и уже даже просто смешной пример (переводчика нижеследующих двух цитат издатели не указали):

…Морис Добб (преподаватель в Кембридже, знаменитый своими коммунистическими взглядами. — Л.Б.)…был настолько же наивен, насколько и активен. В своей кампании в поддержку тайной войны коммунистов и Коминтерна против международного фашизма (т. е. самое позднее по 21 июня 1941 года включительно. — А.Б.) он, видимо, не осознавал, что по существу занимается поиском талантливых кадров для КГБ.