Александр Багаев - Презумпция лжи

Превратности его судьбы, яркость жизни и творчества содержали благодатный материал для размышлений о сложностях жизни творческой личности в наш бурный век, когда изломы и переломы следовали один за другим. (…) Скажу сразу, что биография Э. Генри не получилась. Прежде всего потому, что не нашлось в ту пору издательства, готового рискнуть издать книжку о «полудиссиденте», а друзья покровители быстро «увяли». Откровеннее других оказалось издательство «Московский рабочий», которое бесцеремонно предложило мне написать книжку… о ком-нибудь другом.

С тех пор много воды утекло. Но, судя по сохраняющейся и сегодня тишине, уже вполне пост-советские издатели всё по-прежнему продолжают считать «яркие жизнь и творчество» Эрнста Генри каким-то непонятным нам образом «рискованными», да и его друзья-покровители с тех пор так и не расцвели заново, из-за чего даже сам этот отправной факт — кто были покровители Эрнста Генри зимой 1982 г. — и тот остаётся неизвестным.

А МАРИЯ Игнатьевна, в международном ПЕН-Клубе подарившая Лейбе Абрамовичу его новую личность, это и есть Мура, баронесса Будберг, в девичестве Закревская, по первому мужу Бенкендорф. Это её А. М. Горький прозвал «железной женщиной», и это она успела побыть в мировой молве и «агентом большевиков», и более широко — шпионкой сразу нескольких великих держав (её в разные времена и в разных столицах достаточно серьёзно обвиняли в шпионаже в пользу Соединённого королевства, Германии, СССР).

Мура стала знаменитостью мирового масштаба ещё за полвека до неудачной попытки опубликовать в СССР биографию её подопечного «Эрнста». Причиной сему послужил бурный и порочный роман, якобы случившийся у нее в революционной Москве с не менее знаменитым британским разведчиком, журналистом и писателем Робином Брюсом Локкартом. Однако уверенно судить о том, каковы были настоящие обстоятельства их романа, трудно. Ведь более или менее подробное свидетельство сохранилось только одной стороны, да и то весьма художественное (только совсем недавно потомки Локкарта дали добро на публикацию писем Муры — в том числе любовных — адресованных Локкарту; а вот зато сам Локкарт выпустил в 1934 г. целую документальную книгу воспоминаний, в которой довольно красочно изобразил их с Мурой интимные отношения; сразу следом в Голливуде исполнили экранизацию книги; оба эти произведения имели моментальный, огромный международный успех).

К началу Второй мировой войны Брюс Локкарт руководил одной из британских спецслужб [63] Political Warfare Executive , PWE — Управление политической разведки и пропаганды. и входил в состав британского верховного военного командования; мимолётный роман с Мурой у него давно закончился; но тесно сотрудничать с Мурой и даже поддерживать с ней тёплые дружеские отношения он тем не менее продолжал, практически без перерывов, в том числе и в самый разгар Холодной войны. Всё это время их собеседниками, а нередко и соратниками были министры, послы, военачальники в разных странах: недаром Мура и после смерти её спутника Герберта Уэллса ещё многие годы держала в Лондоне свой светский салон — один из самых посещаемых в силу поразительной осведомлённости хозяйки.

___________________

Отмечу попутно: Брюс Локкарт оставил после себя дневники (даже в сильно отредактированном виде они составляют два толстенных тома) и вдобавок ещё пару-тройку документальных книг, которые все вместе хронологически охватывают всю его легендарную полувековую профессиональную биографию. А британские историки спецслужб, тем не менее, когда речь у них заходит о нём, по сей день оговариваются, что уже давно пора восполнить пробел и рассказать, наконец, о жизни и деятельности Брюса Локкарта.

____________________

И вот эта светская дама с уютным домашним прозвищем Мура, ходячий кладезь живой Истории, за несколько месяцев до смерти, уже в 1970-х гг., переехав к детям в Италию, перенесла весь свой архив в припаркованный во дворе дома туристический автотрейлер — в котором вскоре, по преданию, случилось посреди ночи короткое замыкание, и он вместе со всем содержимым тут же и сгорел; дотла.

По рассказам Муриных близких, она спокойно и без видимого сожаления наблюдала, как огонь пожирал все её письма и прочие документы, а когда пламя погасло — ушла к себе досыпать, как ни в чём не бывало.

МОЖНО было бы, однако, предположить, что Муре по сравнению, скажем, с её подопечным Эрнстом Генри повезло: на рубеже 1980-х гг. вышла посвящённая разгадке её тайны, вполне серьёзная, уже без всяких романтических и ностальгических прикрас документальная книга под названием «Железная женщина», которую к тому же написала неплохая писательница, знавшая Муру лично. [64] Нина Николаевна Берберова (1901–1993). Поэтесса и публицист, автор нескольких популярных в кругах русской эмиграции книг. Уехав из России в 1922 г, два года жила со своим тогдашним мужем Владиславом Ходасевичем в Италии у А. Горького, где и имела возможность наблюдать Марию Будберг вблизи. Позднее, в 2005 г. эту книгу даже перевели на английский язык и издали в Штатах. [65] Moura; The Dangerous Life of the Baroness Budberg. By Nina Berberova. Translation by Marian Schwartz and Richard D.Sylvester. The New York Review of Books Classics. 2005.

Но только вот в Лондоне, где Муру и сегодня знают и не забывают, книгу почему-то пропустили мимо ушей, не заметили, словно её и не издавали вовсе…

Почему? В чём тут дело? И действительно ли Муре благодаря трудам Нины Берберовой «повезло»? [66] В 2015 г. вышла, наконец, Мурина биография, написанная английскими авторами. Но её качество по английским меркам биографической литературы — никакое, поскольку книга большей частью написана на грани художественного вымысла ( fiction ).

Обращаться с такими вопросами нужно, естественно, к историкам и биографам — профессионалам в деле раскрытия «двойных днищ». А они молчат, поскольку справедливо полагают, что без заслуживающих доверия источников что-либо отвечать не имеют права. Доступ же ко многим таким источникам официально, на законном основании запрещён, и, значит, когда мы можем рассчитывать на внятный академический ответ — и можем ли вообще неизвестно.

___________________

Когда именно хранители некой конкретной государственной тайны решат её обнародовать, и решат ли вообще, общество — несколько парадоксально при демократическом устройстве — слишком часто наверняка не знает. Нельзя, например, ознакомиться с корпусом секретов во всей его полноте, найти в нём ссылки на интересующих персонажей, набраться терпения и подождать: ведь нигде же не написано в алфавитном порядке, о каких деятелях, какого типа документы, когда именно будут рассекречены. (Полные, исчерпывающие каталоги засекреченных гос. архивов, тем более со списками персоналий, не издаёт правительство ни одной страны на планете; о секретах, хранимых в богатейших частных коллекциях мира, таких, как в Лондоне, Амстердаме или Стэнфорде, и говорить не приходится.)