Николай Полевой - История русского народа

Отчаяние овладело жителями. Они заспорили, утверждая, что никогда не давали полномочия послам своим присягать на подданство русскому царю; командор ревельский прибыл в Нарву с 1000 воинов, и безрассудно начал неприятельские действия. Он хотел схватить стражу русскую, поставленную за Нарвой, и был прогнан. Мая 11-го в Нарве начался пожар, при сильном ветре. Пользуясь смятением, русские, без приказа воевод, напали на город; Басманов и Адашев, увлеченные в битву, сбили, смяли все им встретившееся, осадили Выгородскую крепость и принудили сдаться. Фогт Шнелленберг получил позволение выйти из крепости с войском и лучшими жителями. Командор Кеттлер и Зегегафен стояли в трех милях от Нарвы, но не смели идти на помощь, думая, что крепкая Нарва и без того устоит против русских. В самом деле, одних пушек взято было в крепости 230. Нарву почитали одной из охранительных твердынь ливонских. Иоанн праздновал нечаянное взятие Нарвы, дал разные милости жителям ее, объявил ее навеки русским городом, приказав духовенству освятить Нарву, очистить молением от латинской и лютеранской ереси, и строить в ней православные церкви. В это время, магистр отправил в Москву послов своих; говорил, что дань, требуемая с Дерпта, собрана и готова, и, следовательно, нет уже более повода к кровопролитию. Но магистр опоздал своей присылкой и покорностью. На упреки в разорении Ливонии послам его отвечали упреками в вероломстве. Иоанн требовал дани уже не с Дерпта, но со всей Ливонии, хотел подданства и присяги всех рыцарских земель.

Послы не смели ничего утвердить, не смели ни в чем отказать и уехали без всякого решения. Мая 25-го русские войска были уже в Ливонской земле. Июня 6-го Адашев и Троекуров взяли Нейшлос. Фогту позволили выйти; жителей всей области привели к присяге, и, по повелению государя, воздвигли в Нейшлосе церковь в благодарность св. Илариону, коего память праздновали в день взятия города. Но это было только начало похода. Главные силы, под начальством князей Петра Шуйского, Василия Серебряного и Андрея Курбского, шли прямо к Дерпту. Сам магистр, дерптский епископ и тысяч около восьми войска стояли в нескольких милях от Нейгауза. Дерпт трепетал; но раздор, своекорыстие не утихали в стенах его. Напрасно бургомистр Тиль умолял пожертвовать всем для спасения, поспешить нанять войско. Видя, что русские долго не могут взять Нейгауза, где засел насмерть Икскуль фон Паденорм, рыцари отдохнули от страха. Тем ужаснее был их испуг, когда Нейгауз сдался, едва только позволили осажденным с честью выйти из города (30 июня). Магистр не думал о битвах и предался бегу, даже для своего спасения зажег Киремпе; но русские догнали его близ Валка, разбили и в палящий зной гнали до Вендена, где едва успел он укрыться с остатками войска. Отряд воинов епископских догнали близ Дерпта и разгромили; епископ затворился в Дерпте и отовсюду был окружен русскими после взятия ими Киремпе, Курслава и замка Вербека. Несколько дней русские ежедневно ходили на приступ и были отбиваемы; епископ и жители дрались отчаянно. Но ужасные приготовления к последнему приступу были кончены осаждающими. Шуйский предложил отпустить из города войско немецкое и каждого из жителей, кто захочет выехать; оставить епископа свободно управлять своими единоверцами, а магистрат – по-прежнему городом; позволить свободную торговлю. За все это и за другие выгоды требовали подданства Иоан ну. Русский воевода прибавил, что дает сроку на три дня, и при отказе возьмет город на щит и не пощадит ничего и никого. С горестью надобно было согласиться. Тиль выступил на средину собрания, когда положено было сдать город, и сказал: «Если думаете, что лучше и честнее умереть – я иду первый! Да не укорят нас малодушием!» Все молчали; епископ отвечал, что пожертвование будет бесполезно, и 18 июля Дерпт отворил ворота Шуйскому. Строго соблюдено было спокойствие жителей; кто хотел уехать – не встречал препятствия; кто оставался – видел безопасность. Такая нежданная милость послужила в пользу русских воевод: получив приветные грамоты Шуйского, без боя сдались ему крепости Везенберг, Пиркель, Лаис, Оберпален, Ринген, Ацель. Другие не сдавались, и области Феллинская, Ревельская, Венденская, Шваненбургская, посад Витгенштейна были опустошены в пример непослушным. Оставив всюду в завоеванных городах охранное войско, воеводы отправились в Москву, поздравлять Иоанна с взятием двадцати городов, и были щедро одарены. Места их заняли князь Курлятев и Репнин.

Что же делали в это время защитники Ливонии? После поражения под Валком магистр Фирстенберг в отчаянии объявил, что не видит средств спасения, предает Ливонию воле Бога и слагает с себя гермейстерский сан. Рыцари умоляли юного командора Готгарда Кеттлера занять место старого магистра. Как будто предчувствуя, что он будет последним магистром Ливонским, Кеттлер плакал, согласился быть только коадьютором, но принял меры к защите деятельнее своего предместника. Он писал к Иоанну, прося мира и пощады; напоминал королю польскому о союзе с рыцарями; просил о защите королей датского, шведского, самого императора; убеждал соотчичей соединиться, оставить междоусобие, вражду. Все было тщетно: каждый думал о себе, никто не давал ни людей, ни денег. Царь гордо отвечал, что магистр должен сам приехать в Москву, и мера его покорности будет мерою милости. «Лучше смерть, нежели стыд!» – воскликнул Кеттлер, услышав такой ответ. Иоанн не давал отсрочки, видел нерешительность Кеттлера, и Курлятев и Репнин двинулись с войском. Кеттлер собрал наконец до 10 тысяч воинов, осадил Ринген, пять недель бился с защитниками его, наконец взял Ринген, когда у русских недоставало пороха на заряды. Курлятев не смел идти на Кеттлера, только разорил Кавелехт, Верполь, подходил к Ревелю, и в отдельном отряде захватил брата магистрова. Кеттлер напал на русских, гнал их. Но войско магистров составляло уже небольшой отряд из 6-ти тысяч, после жестоких потерь в битвах. Кеттлер принужден был даже оставить Ринген, в ярости умертвив 400 пленных русских. Воеводы русские снова заняли сей город. Магистр посылал отряды грабить около Красного и Себежа и не мог ничего предпринять более.

Иоанн разгневался на воевод своих, не слушал их оправданий, послал князя Микулинского, Ивана Шереметева, Мих. Морозова, князей Серебряных, велел мстить за бедный успех магистра. Одиннадцать городов погибло от декабря 1558 до февраля 1559 года, когда русские благополучно вышли к Опочке. Под самою Ригою три дня стояли Иоанновы воеводы, жгли корабли на Двине, опустошали землю до прусской границы. В Шмильтене, обнесенном каменною стеною, жители упорно защищались; охотники из казаков разбили стену ломами, дрались в улицах; только 20 немцев и 200 латышей уцелело для плена из всего народонаселения Шмильтенского. Близ Тирсина уничтожен был отряд рыцарей, дерзнувший сражаться; тут пал храбрый Фелькерзам, покоритель Рингена; четыреста воинов легло с ним на поле битвы; тридцать рыцарей отдались в плен.