Александр Стыкалин - Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе

Завоевание масс на свою сторону, по убеждению Кадара, невозможно без однозначного отмежевания от прежних ошибок, что, впрочем, не означает сведения счетов, тем более что у партии есть заботы поважнее. В 1980–1981 годах он неоднократно напоминал своим собеседникам (в том числе Кане) о том, что Ракоши и его соратников, несших немалую долю вины за кризис 1956 года, ВСРП привлекла к партийной ответственности только в 1962 году. Программа, сформулированная руководством ПОРП, должна свидетельствовать, по его мнению, как об открытости политики, так и о твердости намерений. Надо дать оппонентам понять, что власть не хочет кровопролития, выступает за соблюдение законности, но будет до конца защищать конституцию и определенные устои: Польша во что бы то ни стало должна остаться социалистической страной, входящей в содружество стран, строящих социализм. Чем яснее будет осознание в обществе твердости позиций руководства, тем меньше крови прольется на улицах.

Отдавая, как и прежде, явное предпочтение политическим средствам, Кадар в принципе не исключал и применения силовых мер, но только в самом крайнем случае, если будут исчерпаны все возможности мирного решения и режим окажется в смертельной опасности. Повторение в Польше 1981 года венгерского сценария 1956 года он считал крайне нежелательным во всех отношениях, но полностью исключать такой перспективы не мог. Если окажется необходимым применить силу, говорил он Кане, то это должны сделать сами поляки, любое внешнее вмешательство еще более ослабит позиции ПОРП, затруднит, а то и сделает вовсе невозможной последующую консолидацию общества, главная забота о которой в любом случае ляжет не на внешнюю силу, а на самих польских коммунистов. Кроме того, внешнее вмешательство не в интересах мирового коммунистического движения: венгерский лидер хорошо представлял себе масштабы морального урона, который понесло коммунистическое движение вследствие августовской акции 1968 года в Чехословакии. Зная о своем международном авторитете в коммунистических кругах и отношении польских функционеров к венгерской модели как наиболее совершенной, Кадар постарался использовать накопленный капитал с тем, чтобы донести до лидеров ПОРП свою позицию и повлиять на выбор ими адекватных средств решения стоящих задач. Ни в коей мере не желая драматизировать ситуации, он в то же время настаивал на твердости и последовательности в осуществлении курса на сохранение Польши в качестве социалистического государства, члена ОВД [795].

О венгерском опыте 1956 года вспоминал на рубеже 1970-х – 1980-х годов не только Кадар. Польский самиздат проявил немалый интерес к истории венгерской революции, опубликовав в своих книжных сериях посвященные ей книги В. Ворошильского, П. Гостони, П. Кенде, мемуары Ш. Копачи и югославского дипломата В. Мичуновича и многое другое. Среди сюжетов, привлекавших особое внимание, был опыт деятельности в ноябре 1956 года большого будапештского рабочего совета, претендовавшего на роль альтернативного центра власти. Как идеологи польской оппозиции, так и западные политологи, анализируя последствия скоропалительного решения Имре Надя и его правительства о выходе Венгрии из Организации Варшавского договора в ноябре 1956 года, приходили к выводу о том, что восточноевропейская оппозиция должна делать упор на независимое массовое движение с участием рабочего класса и создание альтернативных квази-государственных структур наподобие «Солидарности», а не на независимость во внешней политике [796].

Вернувшись из Будапешта в Варшаву, С. Каня мог наблюдать дальнейшее обострение обстановки, «Солидарность» выступала с новыми требованиями, неприемлемыми для руководства ПОРП, поскольку грозившими еще более ослабить ее властные позиции. В конце марта возникла угроза всеобщей забастовки в общепольском масштабе. И в последующие месяцы на фоне резкого ухудшения снабжения населения продовольствием ситуация в Польше продолжала оставаться крайне напряженной, что усилило обеспокоенность лидера ВСРП событиями в «братской» стране.

В рядах «Солидарности» шел процесс поляризации, на первый план все более выступали силы, придерживавшиеся более радикальной программы действий, в частности открыто подвергавшие сомнению легитимность власти ПОРП. В сентябре состоялся первый общепольский съезд 10-миллионного к тому времени (!) профсоюза, на котором было принято обращение к рабочим стран Восточной Европы с призывом бороться за независимое профсоюзное движение, в нем содержалась идея провести международную встречу в целях обмена опытом. Это обращение нашло отклик в диссидентских кругах Чехословакии и Венгрии. Хотя в этих странах не было зачатков независимого рабочего движения и политическая оппозиция носила преимущественно узко интеллигентский характер, интерес к современному польскому опыту был особенно велик именно в интеллигентской среде. В 1981 году в Венгрии возникает периодика самиздата – журналы «Beszelo» и «Hirmondo», а также книжные серии. Освещение и анализ современных событий в Польше становится одной из приоритетных тем венгерского самиздата [797]. Изучение опыта «Солидарности» давало повод для резкой критики собственных профсоюзов во главе с их бессменным лидером Шандором Гашпаром (с 1978 года председателем контролируемой Москвой Всемирной федерации профсоюзов), ставших оплотом контрреформаторства – их эгалитаристская позиция стала, как уже отмечалось, тем внутренним фактором, который наряду с внешним фактором (давлением Москвы [798]) повлиял на свертывание в 1972 году венгерской экономической реформы. Принимавшее более организованные формы венгерское диссидентство не только интересовалось происходившим в Польше, но и пыталось установить непосредственные связи с польскими единомышленниками, выезжая для этого в Варшаву и Гданьск. 9 декабря 1980 года, сразу после возвращения Кадара в Москву с совещания представителей компартий по проблемам Польши, Политбюро ЦК ВСРП обсуждало вопрос о собственной оппозиции и было вынуждено констатировать, что в сравнении с первой половиной 1970-х годов ее активность заметно усилилась, причем имеют место попытки расширить социальную базу за счет рабочего класса [799]. В ряде последовавших за этим публичных выступлений Кадар не преминул заявить, что власти будут защищать социалистические завоевания от любой угрозы, откуда бы она ни исходила, и дадут отпор любого рода подстрекателям. Произошедшие в 1980 году некоторые волнения на крупнейшем в Венгрии Чепельском комбинате вызвали особенно большую обеспокоенность руководства, живо напомнив ему как о собственном 1956 годе, так и о польской «Солидарности» и заставив отказаться от запланированного нового повышения цен. Неспокойно было и в студенческой среде, в 1981 году выдвигалась идея создания независимой студенческой организации.