Степан Злобин - Салават Юлаев

Салават не пришел. Старик обманул ее...

Она схватила полный кувшин воды и плеснула в очаг - дрова зашипели, и свет погас в очаге, она погасила трескучий сальный светец, сорвала с груди алмизю... Золотые кружочки старинных монет покатились со звоном по всем углам.

Старик обманул... Русская увезла Салавата, и она больше уж никогда его не увидит. Амина упала на урн'дык и заплакала молча, без вздоха, без крика. Она лежала, и слезы лились и лились на подушку...

Вдруг, без шороха, без звука чьих-либо шагов, без стука, дверь словно сама собой распахнулась. Она вскочила. Мертвая тьма стояла в избе.

- Салават! - вскричала она, в темноте бросаясь к нему на грудь.

Он обнял ее. Она повисла на шее.

- Ты мой, Салават... Салават!.. Салават... Ты не уйдешь от меня? Зачем железная грудь? Убери... - Она помогла в темноте снять кольчугу. Сама отложила в сторону пистолет. Сняла с него саблю, лаская его. Он, поддаваясь ласке, позволил убрать оружие. - Окна закрыты, - шепнула она. - Я зажгу только маленький огонек. Я хочу видеть твое лицо...

- Ласточка, белогрудка моя, радость моя, - шептал он, лаская ее...

Они зажгли огонек. Крошечный огонек, который позволял только видеть отблеск их глаз...

- Что же ты так долго не шел? Она не пускала тебя?

- Старик мне сказал... Откуда взяла ты басню про Пугачиху?

- От Бухаира... Он...

Вдруг с грохотом разлетелись доски урн'дыка. Восемь человек казаков и солдат, толкаясь и тискаясь, вскочили в избу. Салават бросился к двери, но в двери с ружьем появился еще солдат.

Амина только теперь поняла, зачем жена Бухаира держала ее так долго в гостях...

Она закрыла собой Салавата, но с криком: "Изменница!" - он ударил ее кинжалом. Амина упала и осталась лежать неподвижной. Салават бросился в схватку. Вылезшие из-под урн'дыка враги, как щенята вокруг медведя, повисли на нем, однако, ухватив одного под мышки, Салават ударил наотмашь его же ногами, свалил сразу троих, размахнулся и бросил его в открытую дверь, где стоял солдат. Грянул выстрел, вскрикнул невольно раненный солдатом казак, и сам солдат упал в сени. Четверо оставшихся наступали на Салавата с саблями. Тогда Салават схватил в одну руку седло, лежавшее с краю урн'дыка, в другую - перину, перину бросил на саблю одного казака, седлом швырнул в голову другого, и тот без стона свалился, а Салават выскочил вон. Двое казаков помчались за ним. Салават кинулся к берегу, и бурливая ночная река открыла ему свои воды. Сзади, словно издалека, услыхал он выстрел... Никто не решился пуститься за ним в ледяную воду.

Беглец выбрался на противоположный берег и залег в кустах. Там он лежал, дрожа, пока все не утихло в деревне. С рассветом он подошел к чужой деревне и постучался у крайней избы.

Заспанный голос окликнул:

- Кто там?

- Я, батыр Салават Юлаев-углы.

- Что тебе? - испуганно спросил хозяин.

- Я бежал от врагов раздетым, дай мне во что одеться, дай лук со стрелами и коня.

Хозяин открыл дверь.

- Входи скорее, одевайся, вот мое платье. Бери коня тут налево. Вот узда, вот лук и стрелы, седло, - торопился хозяин. - Теперь свяжи меня и заткни мне рот: я скажу, что ты ограбил меня.

Салават засмеялся.

- Не смейся. У меня десять ртов и ни одного помощника. Как стану я бунтовать?

Салават связал хозяина полотенцем и в рот ему заткнул тюбетейку.

- Рахмат. Пусть хранит аллах все десять ртов и скорее пошлет тебе одиннадцатый. Хош!

Салават вышел. В табуне он поймал жеребца. Жеребец взвился на дыбы.

- Тор, сукры!* - крикнул ему Салават. - Будешь товарищем батыру... Мне не надо твоих кобыл - даже на лучшую женщину нельзя положиться.

______________

* Стой, проклятый!

Приарканив к дереву, Салават с трудом оседлал коня. Айгир не хотел стать невольником, много потребовалось труда взнуздать его, но когда железо, пенясь, захрустело в его зубах, Салават засмеялся.

- Ну теперь-то мы будем друзьями.

Он вскочил в седло и натянул поводья. Айгир взлетел в воздух и хотел упасть на спину, но Салават ударил его рукоятью лука меж глаз.

- Поборемся, - проговорил он и пустил жеребца скакать без дороги.

Едва рассвело, над водой еще ползал туман, когда запененный конь остановился на берегу.

По ту сторону реки лежала деревня, там был дом Салавата.

И он запел:

Кто родился в месяц рамазан{460},

Тот будет большим батыром,

Так говорят старики.

Аллах дает ему силу.

Кто родился в месяц рамазан,

Будет одинок всегда,

И его любимая жена

Предаст его в руки врагов.

Чтобы был он вереи войне,

Аллах посылает ему неверную любовь,

А батыр всегда в ответ на измену

Изменнице посылает верную смерть.

Салават молча смотрел на деревню, на дом, где лежала убитая им Амина. Он въехал в реку и на виду всей деревни напоил коня. Повернув обратно в лес, он помчался рысью. Проехав так, пока жеребец устал и покрылся пеной, он опустил повод и снова запел:

Самая горячая любовь

Всегда приносит измену.

Больше всех девушек, желающих меня,

Я любил ту, которую предал смерти...

Салават прискакал к старику на пасеку. Избитый солдатами пасечник, казалось, постарел еще больше, но глаза его радостно сияли. Он только что покормил мальчишку козьим парным молоком и разговаривал с ним, словно тот мог что-то понять:

- Глядишь, Салават-углы, смотришь на старого деда?! Атай придет скоро. Новую мамку даст. Погоди, придет. Что моргаешь? Молчишь? А когда не нужно было - кричал, на отца накликал беду, на старого деда беду... Эй ты, воробейка! Чего засопел? Сыт, значит, спать захотел?.. Ну, спи, коли так...

Напасите, пчелки, меду,

Меду полную колоду,

Я вам дыму напущу,

Внука медом угощу...

- Поешь, бабай? - окликнул его Салават.

Мысль об изменнице Амине терзала его, но при виде сына он все-таки улыбнулся.

- Тише, спит! - остерег старик.

И оба они, старый и молодой, молча стояли над спящим младенцем, сдерживая дыхание, словно самый слабый вздох мог нарушить безмятежность его сна.

- Твоя жена примет его, Салават? - чуть слышным шепотом спросил старый пасечник.

- Она хотела меня предать в руки врагов. Я убил ее, - сказал Салават, и в голосе его послышалась скорбь...

Старик только тут увидел мрачную тень на его лице.

- Велик аллах! Изменник всегда получает возмездие. Не сокрушайся о ней. Твоею рукой покарал ее бог. Куда же ты денешь сына?

- Я отвезу его к другу Клыч-Нуру, к урман-кудейцам, - сказал Салават.

Старик промышлял на горностаев и соболей. Из собольих и горностаевых шкурок он сам сшил теплое одеяло и завернул в него мальчика. Салават пустился с ним в путь...

- Воспитай его башкирином, - сказал Салават Клыч-Нуру. - Пусть будет батыром не хуже отца.

- Моя жена кормит сына грудью. Хватит у нее молока на двух братьев, сказал Клыч-Нур, - а все то, что нужно, чтобы сын твой вырос батыром, ты вложил в него сам... А ты куда же? - спросил Клыч-Нур.