Альманах Array - Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

«…Несмотря на строгость полученного традиционного воспитания, она хотела быть женщиной своего времени, а не мечущейся между XV веком ислама и XX в. сегодняшней истории… Она сама “прыгнула” в XX век, ну, вот и заплатила за все сполна…» (с. 43).

“Нет, нет, это не ты, – говорила она, глядя теперь на себя в зеркало, изможденную страданиями. – Это не ты опоганена ими, это они сами запятнали себя, свора негодяев… И за свои преступления им придется рано или поздно заплатить!” (с. 51).

«…Как-то в машине она подслушала разговор своего мужа с его братом, – оба они были травмированы тем, что происходило в стране. Ненависть кипела в их сердцах. Они возмущались бездействием властей, делавших вид, что ничего не происходит особенного… Но она сама, своими глазами видит же во время ночных дежурств в больнице всех этих изуродованных, обвиненных в “бесчестье” женщин, которые приходили потихоньку залечивать свои ужасные раны от побоев своих мужей и братьев, свои обожженные выплеснутой на них серной кислотой лица; видела забитых до смерти “непослушных” малышей; видела едва уцелевших от зверств свекрови новобрачных, которые оказались “недевственными” и тем самым “запятнали” честь семьи мужа. Как уберечь и спасти всех этих несчастных? Но разве она не давала свою врачебную клятву помогать людям, спасая их жизни?..» (с. 54-55).

«…Радио, которое она не смогла запретить себе слушать и здесь, в Париже, только подтвердило то, о чем говорили в автобусе: «В Алжире продолжается резня, – сообщало “Франсинфо”. – Двенадцать человек, среди которых две женщины, два ребенка и один новорожденный, были зверски убиты в местечке Аин-Дефла. Многих женщин бандиты увели с собой. В Релизане триста человек было уничтожено: им отрубили или отпилили головы. Жители этого городка пытаются собрать разрозненные и подожженные останки тел. Там тоже были похищены шесть женщин. Завтра на площади Трокадеро состоится демонстрация протеста, в которой примут участие многочисленные организации “Защиты прав и свобод человека…”. Ей, впервые со времени пережитого кошмара, захотелось плакать… Плакать! Она уже не могла сдерживать рыдания, которые переполняли ее с того рокового дня… Она разыскала альбом со старыми фотографиями, которые уберегла, и теперь долго рассматривала образы счастья, когда они еще были все вместе… От сокровищ былого тоже больше ничего не осталось» (с. 61-62).

«…Вспомнилось, как женщины старались на кухне, готовили “настоящий обед” – кускус, сделанный руками матери и свекрови, с овощами, аккуратно почищенными всеми сестрами, золовками и свояченицами… Но главное – это были специи, которые привез Абд эль-Вахаб из своей командировки в Париж, – шафран и корицу… Алжир подлинный, ставший Алжиром “демократическим”, Алжиром “народным”, “социалистическим” и суровым, давно утратил вкус к ароматам Жизни… Осталось только потерять голову» (с. 67).

«Вспомнила праздник в доме по случаю дня рождения их дочери… Она еще была слаба, лежала в своей спальне, но слышала звуки флейт и звон бубнов… Пеленала и баюкала своего ребенка под старинные алжирские и оранские песни… Хор женщин затянул и ту, что пели не так давно их соотечественницы, когда мужья уходили к партизанам, сражаться в горы:

«Когда оживают воспоминания, то жизнь становится похожей на вечный сон. Как было бы хорошо, если не просыпаться!..» (с. 85).

«…B доме друзей глубоко вздыхали. Жалели и ее, и себя. “Ну разве это не ужас! Что же происходит со всеми нами? Ведь мы были достойными гражданами, пламенными патриотами, трудились на благо страны как рабы, без отдыха. И вот вам: несчастные изгнанники, зависящие от милостыни и подачки…” Она удерживала друзей от брани в адрес Аллаха. “Религия не имеет никакого отношения к террористам, ни к свалившимся на нас здесь неприятностям… Просто Алжиру в свою очередь довелось испытать варварство. Вспомните, как бежала из нацистской Германии интеллигенция, вспомните о чилийских врачах, которым мы помогали скрываться у нас… Теперь настал час и для алжирцев. Исламисты – это клинок кинжала, занесенного над Исламом. Удар изнутри. Неужели вы считаете, что убийцы, пытавшие мою дочку, растерзавшие ее тело, отрезавшие голову моему мужу, – мусульмане?..” (с. 89).

«…Ее друзья – Бадра, работавшая в Алжире врачом, как и Хайба, и ее муж – Аль-Хуари, профессор, преподававший в университете политологию. Здесь, во Франции, по приезде они разместили в газетах и где только смогли объявления, предлагая свои услуги. Но никто им не ответил… Теперь он работал ночным сторожем в какой-то гостинице, а Бадра – санитаркой в больнице. В Оране у них остался прекрасный дом в мавританском стиле, который Аль-Хуари унаследовал от своего отца, а тот от своего, построившего этот дом собственными руками… Однажды и им в почтовый ящик опустили письмо с угрозой. На конверте, как обычно, был нарисован гроб… Потом им подбросили два савана и два куска мыла (предназначенные для омовения покойников. – С.П.) В сопровождавшем эти “дары” письме их называли “гнусными прислужниками Франции”. Карой за это полагалась только смерть… Если поначалу они, как и многие, думали, что кто-то пытается их разыграть, то однажды поняли, что это всерьез… На глазах у Бадры молодые люди убили ее брата, вонзив в него поочередно нож… После случившегося, еще не оправившись от горя, они с мужем решились уехать, опасаясь за жизнь своих детей… “Одержимые”, или как их здесь называли “Безумцы Господни” уже свирепствовали повсюду, истязая детей на глазах у родителей или в присутствии детей обезглавливая их отца и мать. В Париж взяли с собой несколько чемоданов, дипломы и немного денег… Надо было быстро искать жилье и работу, устроив детей в школу… Хайба и Абд эль-Вахаб с их маленькой дочкой еще оставались в то время в Алжире…» (с. 92-93).

«…C начала террора, чтобы не сойти с ума, алжирцы заставляли себя ко всему происходящему в стране относиться с насмешкой. Рассказывали друг другу всяческие истории, высмеивая то, что им казалось нелепым. Но жизнь-то вовсе не смешная была. И если карикатуристы в три счета представляли любую драматическую ситуацию как идиотскую, заставляя смеяться алжирцев, то это потом стоило им жизни. Людей находили убитыми с засунутыми в рот листами с их карикатурами… Пресса потеряла тогда семьдесят лучших своих журналистов, которые бросали вызов угрозам и шантажу…» (с. 112).