Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Губин рассказывает о себе:

– Да, я не появляюсь в издательствах. Это бесполезно. Но я пишу. Пишу ночами. И достигаю таких вершин, о которых не мечтал!..

Повторяю, я хотел бы этому верить. Но в сумеречные озарения поверить трудно. Ночь – опасное время. Во мраке так легко потерять ориентиры.

Судьба Губина – еще одно преступление наших литературных вохровцев.

Вот и за этот эпизод Дар призывал «бить морду» Довлатову. К вопросу о «сумеречных озарениях» я вернусь совсем скоро. Губина можно было смело назвать главным литературным неудачником творческого содружества. Можно, если бы к четырем «горожанам» не присоединился пятый – Довлатов. Само участие Довлатова в группе вызывает множество вопросов. Ефимов в ряде интервью и текстов «освещает тему». Но от «раскрытия вопроса» самих вопросов меньше не становится. Фрагмент из интервью Ефимова, данного в 2003 году:

– Вы могли бы назвать условную дату конца существования этой группы?

– Я думаю, что Довлатов говорит об этом в одном из своих интервью. Вахтин пригласил его принять участие году в 68-м, самое позднее – в 69-м. Но уже следующий сборник мы не готовили. Не было сборника, в который Довлатов включал бы свои вещи.

– А почему был приглашен в группу Довлатов?

– Он как-то виделся нам в нашем кругу. Тоже горожанин, пишет про город, тоже невероятно открыт иронии, всему смешному, тоже вглухую не печатается. Абсолютно тот же изгойский статус. Все сводило нас вместе. Он уехал в Таллин, по-моему, году в 70-м. Так что с датами вот так обстояло дело.

По поводу «вглухую не печататься», а также «изгойского статуса» – просто неправда. Напомню о двух детских книгах Марамзина. Абсолютно синхронно с ними, год в год, выходят две книги самого Ефимова: «Таврический сад» и «дополненное и исправленное» переиздание «Высоко на крыше». Помимо этого в «Литературной России» 1966 году печатается его рассказ «Заяц. Сказка для взрослых». В 1968-м – большой рассказ «Телевизор задаром» в «Звезде». Что касается приглашения Довлатова в группу, то нельзя сказать, что отцы-основатели «Горожан» безоговорочно принимали его прозу. Из воспоминаний Дианы Виньковецкой:

О Довлатове я впервые услышала от Бориса Вахтина, который хотел привлечь Сергея в свою писательскую группу «Горожане», хотя и критиковал его прозу за легковесность и «случаи из жизни».

Видимо, наблюдение за своими персонажами с балкона Вахтин считал настоящим, основательным погружением в тему в противоположность довлатовской легковесности. Отмечу типичность претензии Вахтина: «легковесность» хорошо сочетается с «простоватостью», отмеченной Валерием Поповым.

Литературная карьера Довлатова в те годы ограничивалась двумя прозаическими достижениями. В «Крокодиле» опубликовали два его текста: рассказ «Когда-то мы жили в горах» (1968) и миниатюру «Победители» (1969). Первый рассказ участвовал в международном юмористическом конкурсе «Улыбка-68». С целью подчеркнуть интернациональный характер «праздника смеха» его сопровождала карикатура польского художника Юлиуша Пухальского. Никакого отношения к рассказу она не имела. Сам рассказ Довлатова – вариация «зова крови». В первый и в последний раз в его творчестве возникает «армянская тема». Писатель на эту тему говорил немного, хотя и определенно. Вот часть интервью Довлатова, которое он дал Виктору Ерофееву в конце восьмидесятых:

– А вот сейчас, в связи с событиями в Армении, ваша армянская кровь как-то дает о себе знать?

– Я знаю, что это кому-то кажется страшным позором, но у меня никогда не было ощущения, что я принадлежу к какой-то национальности. Я не говорю по-армянски. С другой стороны, по-еврейски я тоже не говорю, в еврейской среде не чувствую себя своим. И до последнего времени на беды армян смотрел как на беды в жизни любого другого народа – индийского, китайского… Но вот недавно на одной литературной конференции познакомился с Грантом Матевосяном. Он на меня совсем не похож – он настоящий армянин, с ума сходит от того, что делается у него на родине. Он такой застенчивый, искренний, добрый, абсолютно ангелоподобный человек, что, подружившись с ним, я стал смотреть как бы его глазами. Когда я читаю об армянских событиях, я представляю себе, что сейчас испытывает Матевосян. Вот так, через любовь к нему, у меня появились какие-то армянские чувства.

Более того, в частном письме к жене Наймана, Эре Коробовой, в начале 1974 года Довлатов пишет: «Но никто, никто не заставит меня думать <���…> о том, как надо себя вести, или об армянских монастырях…»

Вернемся к двадцать шестому номеру журнала «Крокодил» за 1968 год. Начинается рассказ поэтически:

Когда-то мы жили в горах. Наши горы косматыми псами лежали у ног. Они стали ручными, таская на себе беспокойную кладь наших жилищ, наших войн, наших песен. Наши костры опалили им шерсть.

Когда-то мы жили в горах. Серебристые облака овечьих отар покрывали цветущие склоны. Ручьи, такие белые и чистые, как нож и ярость, жадно падали на гладкие камни. Солнце плавилось на наших спинах, а в теплых зарослях блуждали тени, подстерегая простодушных.

В эмиграции в 1985 году Довлатов участвует в странном издании – «сборнике на троих» – «Демарш энтузиастов». Помимо самого Довлатова в нем приняли участие Вагрич Бахчинян и Наум Сагаловский. На его страницах писатель публикует рассказ в новой редакции. В нем появились микроэпизоды «политического» характера:

Дядя Хорен прожил трудную жизнь. До войны он где-то заведовал снабжением. Потом обнаружилась растрата – миллион.

Суд продолжался месяц.

– Вы приговорены, – торжественно огласил судья, – к исключительной мере наказания – расстрелу!

– Вай! – закричал дядя Хорен и упал на пол.

– Извините, – улыбнулся судья, – я пошутил. Десять суток условно…

Старея, дядя Хорен любил рассказывать, как он пострадал в тяжелые годы ежовщины.

И сегодня подобная шутка звучит достаточно двусмысленно. Также добавлена сцена, раскрывающая непростой характер межнационального общения. И снова неугомонный дядя Хорен:

Дядя Хорен поднял бокал. Все затихли.

– Я рад, что мы вместе, – сказал он, – это прекрасно! Армянам давно уже пора сплотиться. Конечно, все народы равны. И белые, и желтые, и краснокожие… И эти… Как их? Ну? Помесь белого с негром?

– Мулы, мулы, – подсказал грамотей Ашот.

– Да, и мулы, – продолжал Хорен, – и мулы. И все-таки армяне – особый народ! Если мы сплотимся, все будут уважать нас, даже грузины. Так выпьем же за нашу родину! За наши горы!..

В крокодиловском варианте он также произносит «панармянский тост», но в смягченном варианте:

Я рад, что мы все вместе… Нам, армянам, нужно держаться поближе друг к другу. Все народы равны в этом мире, но мы, армяне, особый народ, и если мы будем держаться сообща, все будут уважать нас. Так выпьем же за нашу родину, за наши горы!