Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Прочтите и «Лаборантку» Игоря Ефимова. Это скучно, но здорово.

Кому принадлежит эта странная рекомендация? Она из очередного ленинградского письма Довлатова своей таллинской знакомой Елене Скульской. С каким бы почтением ни относился автор письма к Ефимову – «великолепному писателю», и он не мог не видеть провала книги. В этом отношении 1975 год в писательской жизни Довлатова и Ефимова странно пересекается. Довлатов лишается возможности издать книгу, его литературное существование, а значит, жизнь как таковая под угрозой. Ефимов – книгу издает, которая ничего ему не прибавляет, а где-то и убавляет. Бурный взлет писательской карьеры десять лет тому назад – выход романа в «Юности», последующая книжная публикация, перевод на эстонский язык, принятие в СП – оборачивается прозябанием на вторых ролях. Он окончательно превращается в «среднего ленинградского писателя». Вряд ли амбициозный Ефимов считал это положение пределом своих возможностей. Метафорически точно о положении Ефимова в те годы написала Елена Клепикова:

Бродский эмигрировал в Америку, Битов, Рейн и Найман – в Москву, Ефимов какое-то время удачно изображал остров – в изоляции от чумного литературного материка.

«Лаборантка» должна была стать эффектным рейдом, выходом на оперативный простор. Реальность показала несколько иное. За годы пребывания на острове Ефимов переродился в Робинзона Крузо, о существовании которого мало кто уже помнил. Ефимов, подчеркивающий, в том числе и в мемуарах, свою отдельность, обязан был понимать: красивая поза должна подкрепляться текстами, демонстрирующими правильность выбранной позиции. Увы, не получилось.

Кстати, «над схваткой» он встал не сразу. Еще в конце 60-х Ефимов с азартом принимал участие в разборках ленинградских писателей. В уже цитированной книге М. Золотоносова «Гадюшник» восстановлен один из таких эпизодов. На этот раз боевые действия шли вокруг отчетно-выборного собрания ЛО СП в апреле 1969 года. Шла увлекательная игра под названием «голосование». Ее особая прелесть состояла в том, что голосование было тайным и поэтому можно было разыгрывать множество комбинаций. Общее отношение к кандидатам в члены правления высказывалось в ходе дискуссии. Как всегда дружное сообщество мастеров слова мгновенно раскололось на группы и «партии». Некоторые писатели организовывали группу, состоявшую из одного человека. На собрании от 10 апреля выступил и Ефимов. Он дал отвод Вильяму Козлову:

Емельян Козлов принимал участие в обсуждении работы детской редакции Ленинградского радио. Он среди других членов комиссии, участвовавших в обследовании этой работы, писал рецензию на работу детской редакции Ленинградской радиостудии, в которой не оставил камня на камне от деятельности этой студии… Как дальше разворачивалась эта история, я не имею возможности здесь излагать потому, что мои сведения об этом – только слухи. Я не был на этих собраниях и не могу им апеллировать. Я знаю выступление и поступок Козлова и даю ему отвод.

Странное выступление, включая переименование Козлова, оставляет ощущение непроговоренности контекста, требующей объяснения со стороны мемуаристов и исследователей. В письме Золотоносову в 2010 году сам Ефимов объяснил свой поступок так:

Насколько я помню, он полил идейно-разоблачительной грязью произведения других ленинградских писателей, использованные детской редакцией для радиопостановок: Радия Погодина, Виктора Голявкина, Сергея Вольфа, Игоря Ефимова, Якова Длуголенского, кого-то еще.

«Кто-то еще» будет избыточным для списка, так как главная фамилия, как понимаете, прозвучала. Но кристально ясной ситуация становится после знакомства с мемуарами Ефимова, в той части, где он рассказывает о своей жене:

Марина тоже понемногу подрабатывала пером – ее поприщем была журналистика. Детская редакция Ленинградского радио, в лице Лии Абрамовны Флит, сумела оценить ее таланты…

Тут, наверное, прибавить особенно нечего. Во многих воспоминаниях авторы, принадлежащие к разным лагерям, говорят об ожесточенной борьбе между «патриотами» и «либералами», «антисемитами» и «мучениками пятого пункта». Это была всем приятная внешняя сторона «литературных войн». Ее участники чувствовали себя идейными борцами, отстаивавшими правду. Она же заключалась в унылой грызне за «материальные блага», так мощно стимулировавшие творческий процесс ленинградских писателей.

Для объективности скажу о том, что вызывает симпатию в Ефимове. Постепенно он начал действительно «отъезжать», сторониться бушующих страстей писательского сообщества. Много лет, начиная с 1970 года, он с семьей проводит летние месяцы в деревне Усохи Псковской области. Помимо семейства Ефимовых на отдых сюда приезжали и другие ленинградские семьи:

Ядро колонии составляли три семейства: Ефимовы, Гордины и Петровы. Про Гордина уже было рассказано выше. Его жена, Наталья Леонидовна Рахманова, Тата – для друзей и родных, дочь известного киносценариста и писателя, Леонида Николаевича Рахманова, – прекрасная переводчица с английского. Как раз в 1970-е она работала над первым полным переводом «Хоббита», и наши дети имели возможность читать эту книгу прямо с машинописных листов.

«Ядро» притягивало к себе персонажей хорошо знакомых читателям книги: Штерны, Найманы, Сергей Вольф. Жарятся шашлыки, ловится рыба, вечера проводятся в оживленных беседах при свечах – электричество в деревне часто отключали. Нельзя сказать, что отпускники веди исключительно дачный образ жизни. Они не отгораживали себя от местных, принимали посильное участие в общей деревенской работе, несмотря на внешнюю во всех смыслах инородность:

Единственный из нас, кто не укладывался в представления деревни о еврейской нации, был Яша Гордин. По избытку сил, по доброте и сердечной отзывчивости, он все лето тратил свою энергию на полезные дела, безвозмездно помогая сельчанам: окучивал картошку, латал крышу, рыл колодец, пилил дрова, вскапывал и поливал огород, чинил ограду, а умирал кто – помогал и могилу выкопать. Деревня его боготворила.

При этом жители Усохи далеки от фольклорного образа наивных, простоватых пейзан. В их суждениях проскальзывает здоровый скептицизм, объектом которого становятся самые неожиданные предметы и события:

Летом 1971 года вся деревня очень переживала гибель трех советских космонавтов при разгерметизации корабля «Союз-11», спускавшегося на Землю после долгого полета. Жена Савелия Ивановича, Ирина Ивановна, причитала:

– Ну, кого летают, куцы? Разве мыслимое это дело – до Луны долететь?!

– Американцы, вот, долетели, – говорит Марина.

Старуха смотрит на нее и качает головой.