Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Заместителем редактора «Костра» был старый пионервожатый Юран. За восемь месяцев я так и не понял, что составляет круг его обязанностей. Неизменно выпивший, он часами бродил по коридору. Порой его начинала мучить совесть. Юран заходил в одну из комнат, где толпилось побольше народу. Брал трубку:

– Алло! Это метеостанция? Фролова, пожалуйста! Обедает? Простите… Алло! Секция юных натуралистов? Валерия Модестовна у себя? Ах в отпуске? Извините… Алло! Комбинат бытового обслуживания? Можно попросить Климовицкого? Болен? Жаль… Передайте ему, что звонил Юран. Важное дело… Алло!..

Секретарша однажды шепнула мне:

– Обрати внимание. Юран набирает пять цифр. Не шесть, а пять. И говорит разную чепуху в пустую трубку. Симулирует производственное рвение.

Смешная сцена, которая имеет свою предысторию и послесловие. Спустя многие годы сотрудники «Костра» делились своими воспоминаниями о работе с Довлатовым. Рассказал о своих впечатлениях и главный редактор – Святослав Сахарнов. Он мягко, с пониманием литературных приемов Довлатова, говорит о неточностях в портретных зарисовках. Эпизод со штопором и начальником отдела спорта Верховским:

А ведь Верховский был человек, у которого трагически сложились и личная жизнь (два неудачных брака), и литературная судьба (был подающим надежды поэтом). Мало того, искренне посвятил всю жизнь делам пионерской организации, верил в нее.

Копорина – ответственный секретарь, которая видит вокруг себя только ошибки, упрекающая Довлатова в том, что он улыбается на редакционном совещании. И здесь Сахарнов тактично указывает на избыточность черной краски:

А была она несчастной женщиной со всеми достоинствами и недостатками старой девы. Никто в редакции, конечно, ее не презирал. Не очень любили – была чрезмерно требовательна, мелочна. Но ответственный секретарь таким и должен быть.

Неожиданно мемуарист видит стопроцентное попадание в действительность – приведенный эпизод с заместителем главного редактора, фамилию которого Довлатов сократил на одну букву:

О моем заме Юркане написано прекрасно, ярко, сочно, через поступок – телефонные звонки – ярчайший портрет случайного человека.

Довлатовский подъем к вершинам реализма объясняется просто. Сахарнов пришел в журнал в 1973 году, за два года до Довлатова. По старым добрым аппаратным традициям он начал работу с зачистки тех, кто составлял окружение предыдущего главного редактора. Юрий Юркан возглавил пионерский отдел «Костра» еще во времена редакторства Нины Косаревой – в начале шестидесятых. Из ее воспоминаний:

Учредили мы новый отдел – пионерский. Возглавил его замечательный педагог Юрий Антонович Юркан. Занимался он непосредственно организацией работы с читателями.

Нина Косарева в будущем – первый главный редактор «Авроры». А предшественник Сахарнова – Владимир Торопыгин – ушел из «Костра» опять же на должность главного редактора «Авроры», сменив на посту Косареву. Сахарнов принялся разрывать «связь времен». Первой жертвой стал Феликс Нафтульев – глава отдела публицистики. Сахарнов выразил ему недоверие. Состоялось профсоюзное собрание, на котором сотрудники не сумели отстоять своего коллегу. Следующим пошел Юркан. Из воспоминаний Осинской-Георге, которую как раз и замещал Довлатов:

А главный взялся за Юркана. Не верил в его больное сердце, госпитализацию считал спектаклем. Едва войдя в редакцию, громко спрашивал: «Что, Юрий Антонович еще жив?» И Юрия Антоновича не стало…

Нужно сказать, что Довлатов не только «ярко» и «сочно» написал о Юркане, но и отметился не совсем доброй шуткой. Снова Осинская-Георге:

Вскоре после похорон Юркана наступил день рождения сотрудницы журнала Наташи Кротовой. Хлебосольная новорожденная пригласила коллег к столу. Почтальон принес телеграмму: «Мысленно с вами. Юркан». Конечно, все возмутились. Решили выяснить, чья эта непристойная шутка. На почте выяснили – Довлатова. Когда тот пришел в редакцию, мы спросили: «Как ты мог, Сергей?! Ты нес гроб этого человека! А Наталье каково получить в день рождения послание от покойного?!»

Как ни странно, Сахарнов вызывает у Довлатова нечто вроде симпатии, которая объясняется долей мизантропии, свойственной главному редактору детского журнала. Из письма Елене Скульской:

Я работаю в «Костре», где официально являюсь единственным порядочным человеком. Мой гл. редактор (морской писатель Слава Сахарнов) публично и доказательно объявил, что дельфины лучше и важнее людей. Не говоря уж о Лохнесском чудовище… Есть и другие. Есть старая дева (Вы бы ей не понравились), которая, упрекая меня на редсовете, сказала: «К нему заходят люди!» Тогда я возразил: «Кому же заходить, вшам?» Она обиделась и справедливо решила, что я ее обозвал вшой.

Помимо борьбы с наследием прошлых редакторов перед Сахарновым возникла новая проблема, которая поставила под угрозу его собственное редакторское положение. Неожиданно собрался в эмиграцию спокойный и рассудительный Лев Лосев. Это было связано с его желанием изменить «способ существования». Писание стихов «в стол» перестало удовлетворять солидного детского драматурга. О каких-то возможностях «устроиться» в Америке ему писал Бродский, который относился к Лосеву с большой симпатией. Подача документов на выезд главы журнального отдела вызвала бы большой шум. Поэтому было принято решение отпустить Лосева на творческую работу, обрубив тем самым его формальную связь с журналом. Удар от журнала отвели, и в феврале 1976 года Лосев улетел в Америку. Довлатов, как помним, пришел в журнал с подачи Воскобойникова и Лосева. Понятно, что его работа после эмиграции Лосева стала «совсем временной», без всякой надежды на перевод в штатный состав. Поэтому он мог позволить себе некоторые вольности, включая необычные поздравительные телеграммы.

Черный юмор соответствовал настроению и положению Довлатова. В редакции он занимался «черной работой» – отвечал на письма читателей. Служебным положением он воспользовался дважды. В июльском номере за 1976 год опубликован его очерк «Мы с вами говорим на разных языках». В нем он использовал эстонскую заготовку. На прием к врачу приходит Алексей Таммисте – известный баскетболист. Он страдает от приступа радикулита. Врач обещает, что через шестьдесят часов спортсмен будет в порядке. Точность своего предсказания он объясняет немецкой педантичностью. Сцена в мюнхенском отеле. Встречаются два человека. У одного на лацкане жетон «USSR». К нему обращается «приземистый толстяк, увешанный значками»:

– О господи! Маркузе! Ты ли это, старина?! Не узнаешь?

– Здравствуй, Гейнц фон Книбуш. Как ты располнел! Бывшему спортсмену это не к лицу.