Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Между тем «Временные правила», как показал опыт их применения на практике, отнюдь не гарантировали решение проблемы с востоковедными кадрами даже на уровне Генерального штаба. В июле 1911 г. генерал-квартирмейстер ГУГШ в докладе на имя начальника Генерального штаба отмечал, что в ГУГШ при наличии штатной должности не имелось ни одного офицера-китаиста, и прибытие такового ожидалось из Пекина только в ноябре месяце. В результате ГУГШ оказался лишенным возможности «непосредственного знакомства с китайским военным делом по первоисточникам» [1102]. Основные сведения о Китае поступали в часть 1-го обер-квартирмейстера из приграничных с Китаем военных округов. «Передача этого важного дела всецело (подчеркнуто в тексте документа. – М. Б. ) на их попечение, – отмечалось в докладе, – едва ли желательна, так как ответственность за правильность наблюдения и изучения вероятных противников ложится на Главное управление Генерального штаба. В задачу последнего входит еще своевременное составление справочных руководств, пользование коими обеспечивало бы полную ориентированность в свойствах и силе противников как армии, так и тех изданий и аудиторий, через которые военное ведомство знакомит войска с современным состоянием соседей. Ответить с достаточной полностью этому назначению в том, что касается Китая, возможно лишь в случае, если в распоряжении Главного управления Генерального штаба, и именно в части 1-го обер-квартирмейстера, будут лица, могущие давать необходимые переводы и справки» [1103].

В то же время, как отмечал генерал-квартирмейстер, имелся избыток офицеров – выпускников Восточного института, которые в поисках места службы по специальности «прибывают почти ежедневно» в Петербург. Он предлагал для организации полноценной работы по ознакомлению с китайскими оригинальными документами и изданиями прикомандировать к части 1-го обер-квартирмейстера одного или двух офицеров-восточников хотя бы на временной основе.

Как уже отмечалось, «Временные правила» условно обеспечивали гарантированные служебные места лишь для трети имевшихся офицеров-восточников. К тому же существовала еще одна проблема, которую эти правила не могли решить. Предусмотренные правилами должности относились к органам центрального и окружного управления, но совершенно не распространялись на органы управления оперативного и тактического звена – штабы корпусов, дивизий, отдельных бригад и полков. По существу, строевые части («строй»), о которых много говорилось в период обсуждения реформы, оставались без языковых специалистов. Этот недостаток особенно хорошо осознавался в штабах военных округов, и его периодически пытались исправить.

К примеру, в 1908 г. генерал-квартирмейстер штаба Приамурского военного округа генерал-майор С. Е. Дебеш высказался за введение в штабах Сибирских стрелковых дивизий штатных должностей «старших адъютантов по азиатской части» в чине обер-офицеров и занятие этих должностей выпускниками офицерского отделения Восточного института [1104]. Всего в войсках округа допускалась возможность наличия восьми подобных должностей: в штабах Сибирских стрелковых дивизий (1-й, 2-й, 3-й, 6-й, 9-й), при управлениях Приамурской саперной, Уссурийской железнодорожной и Уссурийской конной бригад.

«Под руководством этих офицеров, – отмечал генерал Дебеш, – в войсках дивизий может быть организовано основательное изучение Японии, Китая и Кореи не только по русским источникам, но также по сведениям, помещаемым в азиатской и вообще в иностранной прессе. На них же может быть возложено обучение при войсках офицеров и нижних чинов японскому и китайскому языкам для подготовки надежных переводчиков, а также организована школа тайных разведчиков и контрразведчиков. В военное время на упомянутых офицеров представляется возможным возложить ведение тайной разведки противника под непосредственным руководством начальников штабов дивизий» [1105].

В 1912 г. штаб Туркестанского военного округа также разработал свой проект насыщения строевых частей офицерами-переводчиками, который в своей идее пошел еще дальше и отодвинул нижнюю границу использования языковых специалистов с дивизионного уровня до полкового. Подробнее об этом будет сказано несколько ниже. Отдельные военные востоковеды высказывались за необходимость ввести должность штатного офицера-переводчика во всех сибирских и кавказских полках и возложить на них обязанность подготовки войсковых толмачей из нижних чинов для каждой роты. Такие же штатные переводчики могли быть введены в штабы Восточно-Сибирских стрелковых дивизий, причем их могло быть два – со знанием китайского и японского языков [1106].

Между тем разработка проекта нового Положения об изучении офицерами восточных языков последовательно продвигалась в недрах Военного министерства. В сентябре 1910 г. проект Положения с замечаниями Главного штаба и министерств, принимавших участие в его рассмотрении, был в целом согласован и поступил в Совет Министров [1107]. Примечательно, что к ведомствам, участвовавшим в согласовании проекта, в инициативном порядке подключилась и Государственная Дума, выступившая с инициативой сосредоточить все подготовительные школы в Петербурге для лучшего обеспечения их преподавательским составом [1108]. Предложение это, впрочем, не было всерьез рассмотрено Главным штабом. После утверждения Советом Министров проект в форме закона 28 мая 1911 г. получил Высочайшее утверждение. 21 июля 1911 г. Военный Совет, получив закон, принял решение ввести в действие новое Положение об изучении офицерами восточных языков. 19 августа Положение Военного Совета получило Высочайшее утверждание. 9 сентября 1911 г. военный министр генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов Приказом № 410 ввел новое Положение в действие.

Положение об изучении офицерами восточных языков [1109]в общих чертах сохранило основную идею базового проекта. В нем определялась цель нового порядка изучения восточных языков – «подготовка офицеров, которые, изучив восточные языки, могли служить в войсках в качестве переводчиков» (п. 1). Для подготовки офицеров-переводчиков учреждались подготовительные школы восточных языков при штабах Приамурского, Туркестанского и Кавказского военных округов (пп. 2, 3). Первоначально указанная в проекте Положения школа при штабе Иркутского военного округа в конечной редакции документа отсутствовала. Допускалась возможность переноса окружной школы Приамурского военного округа во Владивосток (прим. к п. 3). Школы подчинялись окружным генерал-квартирмейстерам, непосредственное заведование школой поручалось одному из штаб-офицеров при штабе округа (п. 4).