Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

К записке были приложены «Правила об офицерах-восточниках», в которых регламентировались условия прохождения службы [1130]. Прежде всего, определялась категория офицеров, относящихся к офицерам-восточникам, – выпускники офицерского отделения Восточного института и офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД (ст. 1). Определялись места службы: ГУГШ, штабы Туркестанского, Омского, Иркутского и Приамурского военных округов, а также по линии консульской службы Министерства иностранных дел (ст. 2). «Правила» закрепляли обязательный порядок командирования офицеров-восточников, проходящих службу при штабах военных округов, за границу «с учебной целью»: после года службы – на 3 месяца, после трех и пяти лет – на 6 месяцев. На штатную должность офицеры-восточники назначались после годичного прикомандирования. «Правила» регламентировали порядок прохождения службы, материального обеспечения, отличительной формы одежды [1131]. Отмечалось, что офицеры-восточники на год прикомандировывались к штабу округа, на второй год – зачислялись в штат, а по прошествии двух лет службы либо назначались на зарубежные должности, либо продолжали нести службу при штабе. После десяти лет службы каждый офицер-восточник вносился в особый «консульский список» на назначение на должности Министерства иностранных дел, подлежащие занятию по линии Военного министерства (ст. 7).

В конце октября 1911 г. офицер-востоковед при штабе Иркутского военного округа штабс-капитан Ф. К. Боржимский, выпускник Восточного института (вып. 1909 г.), обратился к штабс-капитану Е. В. Грегори и другим выпускникам института, проходившим службу в штабе Приамурского военного округа, с письмом, в котором предлагал высказать критические замечания на подготовленную штабом Иркутского военного округа записку о служебном положении офицеров-переводчиков [1132]. Коллегам-восточникам предлагалось высказаться по вопросу о Положении 1911 г., о желательных в нем изменениях, о необходимости увеличить количество штатных зарубежных должностей и др.

В полученном от офицеров-восточников Приамурского военного округа ответе [1133]содержался критический разбор положений официальной записки, прежде всего в части служебного положения и материального поощрения офицеров-переводчиков. Была также высказана мысль о более активном использовании военных востоковедов на должностях в разведывательных отделениях штабов военных округов. Предлагалось, в частности, иметь штатную должность помощника начальника разведывательного отделения, которая занималась бы исключительно офицерами-востоковедами.

В рассматриваемый период быстрыми темпами происходило развертывание сил и средств Иркутского военного округа (образован в апреле 1906 г.). Значительно возрастал и контингент офицеров-восточников в штабе округа, особенно с введением в действие «Временных правил». Возрастающая роль Иркутска как самостоятельного центра военного востоковедения нашла отражение в проекте создания в Иркутске Высшего военного училища на Востоке, автором которого явился Генерального штаба генерал-майор М. Л. Матвеев, командир бригады 4-й Сибирской стрелковой дивизии, дислоцированной на ст. Даурия Забайкальской области.

«Потребностью настоящей минуты, – отмечал генерал Матвеев, – является создание здесь [в Иркутске] высшего военно-учебного заведения; я не назову его ни военной академией, ни военным университетом, так как и тот и другой термин не дадут <���…> верного представления о внутреннем содержании и назначении проектируемого учреждения. Выработанный и привычный нам тип специальной военной академии не может быть применен с одинаковым успехом на Востоке, как и на Западе, так как надо считаться с исключительными условиями Восточной Азии, чтобы усвоить это существенное различие. Мне представляется, что сочетание некоторых общеобразовательных предметов университетского курса и военно-академических наук должно определить объем программы высшего военного училища на Востоке: история народов монгольской расы и Америки; японский, китайский и монгольские языки; международное право и политическая экономия; ко второй категории относятся: стратегия, тактика, военная история, военная администрация и военная география Востока» [1134].

Для комплектования училища предлагалось использовать офицеров туркестанских и сибирских полков, желающих получить военно-востоковедное образование. По мнению Матвеева, именно эта категория офицеров была наилучшим образом приспособлена к изучению Востока. «Своеобразные условия природы, жизни и военной службы – замечал Матвеев, – в Туркестане и Забайкалье, на Амуре и в Приморской области вырабатывают в офицерах значительную долю любознательности, самостоятельности и личных доблестей и кладут особый отпечаток индивидуальности, отличающий вообще “сибирского стрелка” или “пограничника” от европейского офицера». По окончании училища выпускники могли бы занимать должности по Генеральному штабу, военных агентов, консулов и высших строевых начальников в азиатских военных округах.

Представляет также интерес статья выпускника Восточного института поручика В. Д. Песоцкого, опубликованная в журнале «Военный мир» [1135], в которой автор подробно рассматривал историю становления офицерского отделения Восточного института и службу его выпускников, особенно в свете Положения 1911 г. Бσльшая часть отмеченных Песоцким вопросов в той или иной степени была поднята другими участниками дискуссии и изложена нами выше. По этой причине мы не будем рассматривать их отдельно. Отметим только важную мысль, высказанную Песоцким, о необходимости смотреть на всех офицеров, закончивших военно-востоковедные заведения, как на единую семью и в вопросах реформы отстаивать интересы всех офицеров-восточников с одинаковой последовательностью. «…Говоря об офицерах Восточного института, – замечал Песоцкий, – я вовсе не имел в виду оттенить превосходство обширной программы института и солидность даваемой ей подготовки и обособить на этом основании офицеров Восточного института от офицеров курсов иностранных языков и курсов индустани; я считаю, что вообще все “восточники” и их работа, как и их интересы, совершенно равны, и розни между ними быть не должно, да и не может, так как каждое из названных учебных заведений имеет свою сферу деятельности, где замена одного другим совершенно невозможна, как невозможно японца или китайца поставить на место перса или турка».

К концу 1911 г. дискуссия в русской армии по вопросу военно-востоковедной реформы была в целом завершена. Под влиянием мнений, прозвучавших во время дискуссии, Азиатская часть Главного штаба была вынуждена признать необходимость подготовки для нужд армии офицеров-восточников с высшим специальным образованием. В Азиатской части эта категория специалистов получила название «восточники высшей категории». Впервые эта тема в Азиатской части была озвучена в августе 1912 г., накануне поездки полковника Давлетшина в Ташкент и Тифлис для участия в работе экзаменационных комиссий окружных подготовительных школ восточных языков. Начальник Главного штаба в письме на имя командующего войсками Туркестанского военного округа отмечал, что поездка Давлетшина позволит обсудить в штабе округа вопрос «о предоставлении офицерам-переводчикам, оказавшим лучшие успехи, возможности дальнейшего совершенствования в языке, с тем, чтобы подготовить из них восточников высшей категории» [1136].