Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Ссыльные Туруханского края были особенно разобщены. Они были разбросаны по огромной территории на значительном расстоянии друг от друга. Связь между станками (поселениями) фактически отсутствовала. Множество ссыльных скапливалось на этапе в Монастырском (Туруханске), ожидая начала навигации. Здесь они находились под пристальным наблюдением органов ОГПУ. В ноябре 1925 г. уполномоченный Красноярского окротдела ОГПУ Стильве информировал бюро Туруханского райкома ВКП(б), что среди ссыльных района потенциальную опасность представляют лишь 3–4 чел., отбывающие ссылку в третий раз (два раза – при старом режиме) [955]. Во второй половине 1920-х гг. власти не отмечали каких-либо существенных объединений ссыльных в крае.

В 1928 г. ссыльные «троцкисты» предприняли попытку скоординировать деятельность своих колоний в масштабах страны. Они наладили контакты со всеми видными опальными большевиками в Сибири и Средней Азии. Между всеми колониями сторонников Троцкого начался интенсивный обмен корреспонденцией. В 1928 г. благодаря хорошо налаженным контактам ссыльным «троцкистам» удалось провести ряд скоординированных акций против лишения их избирательных прав. Колонии оппозиционеров стали центрами бурной литературной и политической деятельности. Однако властям было достаточно пресечь переписку «троцкистов», чтобы к осени 1928 г. их деятельность была дезорганизована.

В целом в 1920-е гг. ссыльные «политики» обладали возможностями обмениваться информацией между собой и с внешним миром. Однако по сравнению с дореволюционным периодом эти возможности были значительно ограничены. Оставшиеся каналы находились под пристальным контролем органов политического надзора. Как известно, в царские времена существовала практика рассылки корреспонденции для политссыльных через редакции сибирских газет. В целях улучшения их обслуживания центральные библиотеки создавали свои отделения в отдаленных пунктах. По отзывам ссыльных, в библиотеках Нарымского края можно было найти литературу, которая отсутствовала в не столь отдаленных от Центра местах. Кроме того, материалы о жизни ссылки публиковались во всех органах отечественной прогрессивной печати. В советские времена об этом не могло быть речи.

Таким образом, хотя для политической ссылки в 1920-е гг. было характерно инерционное воспроизводство прежней инфраструктуры и норм взаимоотношений между репрессированными, былая степень консолидации и организованности так и не была достигнута. По словам политссыльной Б.А. Бабиной, между ссыльными социалистами велись споры по многим вопросам, передавалась идеологическая эстафета, «промывались мозги», однако о каких-либо реальных действиях не могло быть и речи, – «какие могут быть действия в безвоздушном пространстве? В общем, все хотели “сохранить масло в светильниках” и только ждали окончания сроков… Мы считали, что большевики переродятся и наступит настоящий социализм». Другие видные политссыльные, например Донской, желали убедить себя и окружающих в своем «коммунистическом перерождении» и влиться в новую жизнь. Острое желание покинуть ссылку сочеталось у них со стремлением сохранить собственное достоинство и честь, заставляя лавировать и не идти на безоговорочное публичное осуждение своей прошлой деятельности. Лидерам коммунистической оппозиции удалось в конечном итоге вырваться из ссылки только ценой демонстративного раскаяния в «антипартийных» действиях. По отзывам меньшевика В.О. Левицкого (Цедербаума), в ссылке было много «разношерстного народа», «в общем, малоинтересного» и чувствовалась меньшая спайка и общность, чем в царские времена [956].

В дореволюционные времена многие политссыльные выбирали «культурнический» тип поведения. Являясь выходцами из крупных культурно-экономических центров страны и представляя наиболее образованные группы населения, они, с одной стороны, неизбежно играли роль культурных агентов на периферии страны, а с другой – стремились в силу своих убеждений быть просветителями и организаторами народных масс. Ссыльные «политики» жили сплоченными колониями, что позволяло, несмотря на все препятствия со стороны властей, активно влиять на местную культурную и общественную жизнь.

В 1920-е гг. большинство ссыльных членов оппозиционных партий также придерживалось «культурничества» в рамках своей профессиональной деятельности. В Сибири только единицам удалось достичь заметных успехов в деле облагораживания окраин. На общем фоне выделялась фигура Д.Д. Донского. С сентября 1924 г. он занимал должность заведующего Парабельской участковой больницей. Всю свою энергию, скопившуюся за годы вынужденного бездействия в тюремном заключении, Донской вложил в медицинскую деятельность. Используя связи с наркомом здравоохранения Н.А. Семашко, он добился выделения ассигнований и медикаментов на борьбу с эпидемиями в крае. Благодаря усилиям Донского была получена ссуда на строительство новой больницы Парабели. В декабре 1924 г. он предложил Нарымскому отделу здравоохранения направить 2 из 5 тыс. руб., отпущенных, по его сведениям, ОГПУ на лечение ссыльных Нарымского края, на приобретение оборудования для парабельской аптеки и амбулатории, поскольку «весь Нарым лечится в Парабели» [957]. Донской принял деятельное участие в строительстве и обустройстве новой больницы. При недостатке анестезирующих средств он делал сложные операции, вел борьбу с эпидемиями. Ссыльный врач организовал медицинские курсы в Парабели. По ходатайству Парабельского РИК Донской получил разрешение ОГПУ периодически выезжать в населенные пункты района [958]. Он выезжал по вызовам в любую погоду и на значительные расстояния. Заслуги Донского в подъеме уровня местного здравоохранения получили должную оценку со стороны представителей Томского окрздрава. Заведующий Нарымской малярийной экспедицией А. Еселевич, обследовавший в июле 1926 г. Парабельский врачебный участок, охарактеризовал его как один из лучших в Томском округе. «Благодаря опыту, энергии заведующего врачебным участком доктора Донского, – отмечалось в отзыве инспектора, – участок достаточно снабжен инструментарием, медикаментами, допускающими возможность применения новейших методов лечения… Не только отмечается вполне удовлетворительная постановка лечебного дела, но и профилактической работе уделяется должное внимание…» Заведующий Нарымским уездным отделом здравоохранения Глазырин давал лестные отзывы о работе другого ссыльного – заведующего больницей с. Подгорное Зинченко [959].

Врачебная деятельность Донского снискала ему уважение жителей края, что сильно беспокоило местное руководство. В ноябре 1924 г. секретарь Нарымского укома РКП(б) Рябов, положительно оценивая в письме в Томский губком профессиональные качества ссыльного медика, замечал, что «попутно Донским ведется пропаганда среди пациентов, а прием у него в среднем на день 70 человек». «Авторитет его среди пациентов растет, а также попутно разлагаются наши члены», – сигнализировал функционер [960]. Нарымская номенклатура изначально относилась к именитому ссыльному края со страхом и неприязнью. Ранг «члена ЦК партии» поднимал фигуру Донского в глазах местных управленцев на заоблачную высоту [961]. Любые его мероприятия и инициативы встречали настороженное и откровенно враждебное отношение с их стороны. Ни один ссыльный Нарымского края не удостаивался столь пристального и мелочного внимания, какого удостаивался Донской. Доносы и обвинения в политической неблагонадежности, бытовом разложении и профессиональной непригодности сопровождали его все время ссылки.