Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

В целом в декабре 1924 г. Томский губпрокурор характеризовал ссыльных Колпашева как «малоактивный элемент, не могущий повлиять на настроение населения». Однако это не мешало местным властям видеть в любых неугодных им действиях жителей влияние пропаганды политссыльных, в первую очередь эсеров, несмотря на то, что эсеровская ссылка в Нарымском крае была представлена достаточно скромно. По мнению Нарымского укома, агитацией ссыльных было вызвано выступление крестьян с «эсеровскими» предложениями на беспартийной конференции в Парабели в декабре 1924 г. Политссыльных также обвиняли в настраивании населения против бесплатной перевозки председателей сельсоветов, милиционеров, фельдшеров и членов РИК [974]. Влияние ссыльных усматривали и в ажиотажной скупке населением товаров на случай войны, недостаточном выбросе сырья на рынок и т. п.

Под особо пристальным вниманием находились жители Нарымского края, тесно контактировавшие с Д.Д. Донским. Крестьяне, проявлявшие симпатию к ссыльному эсеру, однозначно характеризовались в докладах ОГПУ и письмах партийных работников как «кулаки». В специальном докладе Томского губотдела ОГПУ о деятельности Донского за июнь 1925 г. упоминались «кулаки» Барабанщиков и Скерневский, слишком радушно принимавшие ссыльного у себя в гостях. «Кулаками» были названы крестьяне, поддержавшие Донского в его выступлении на собрании уполномоченных Парабельского потребительского общества. Поддержка ссыльного не проходила бесследно для тех, кто не боялся этого делать. Фельдшер Парабельской больницы Лобанова, ходатайствовавшая перед властями о разрешении ее начальнику свободно передвигаться по краю, была уволена со службы [975].

Согласно данным органов надзора, в Нарымском крае наибольшим авторитетом среди населения пользовались анархисты, которые занимались агитацией, собирали на квартирах местную молодежь, учительствовали и проводили своеобразные политинформации. Популярность анархистов власти объясняли «культурной отсталостью» жителей края и их незаконопослушностью. Между ссыльными меньшевиками и местным населением отмечалось взаимное отчуждение. Нарымские крестьяне воспринимали социал-демократов как чуждых им «интеллигентов». Здесь значительную роль играл бытовой антисемитизм, т. к. большую часть меньшевиков составляли евреи. По этой же причине оставались в изоляции от окружающего населения колонии ссыльных сионистов.

По информации органов ОГПУ, в конце 1924 г. в Красноярске ссыльная эсерка Е.Б. Тарасова и местная жительница Е.К. Киселева, дочь старого таможенника-толстовца, организовали кружок, в деятельность которого были втянуты учащиеся сельхозтехникума, а также местные учительницы В.Г. и Е.Г. Сибирцевы, дочери народного социалиста, расстрелянного в 1920 г. органами ВЧК. Целью работы кружка, по мнению представителей ОГПУ, была популяризация взглядов эсеров. В это же время ссыльная левая эсерка В.Я. Зильберман создала в Красноярске литературно-художественный кружок, в состав которого вошли «местные силы»: «левый эсер» Е.Ф. Иванов, «дочь меньшевика» Б.С. Франкфурт, «вычищенный из советского аппарата» В.И. Ошмаров и группа местных художников. В октябре 1925 г. органы ОГПУ произвели аресты и обыски среди «сочувствующей ссыльным эсерам» молодежи. Некоторые из них (Е.К. Киселева, В.Г. Сибирцева) получили сроки ссылки [976].

В декабре 1925 г. в Барнаульский окружном ВКП(б) поступило письмо секретаря Шелаболихинского райкома. В нем сообщалось, что в районе с. Шелаболиха, где проживает высланный из Москвы эсер Васильев, «проскальзывают эсеровские идеи». Исходя из этого, райком признал необходимым «установитъ факт» по линии ОГПУ и обратить на него особое внимание во время проведения кампании [977].

Таким образом, не только действия самих политссыльных, но и настроения окружавшего их населения власти считали достаточным основанием для санкций по отношению к репрессированным.

С начала 1928 г. главной заботой властей стало противодействие возможному влиянию на местное население со стороны ссыльных коммунистических оппозиционеров. Все несанкционированные сверху контакты с ними местных коммунистов тщательно фиксировались и пресекались. В отношении «контактеров» делались оргвыводы. Так, инструктор Сибкрайисполкома Шостак и преподаватель краевых курсов Карчемник получили строгие взыскания за свои визиты на квартиры к Л.С. Сосновскому и М.С. Богуславскому. На граждан, уличенных в «порочащих» связях с «троцкистами», заводили специальные списки, которые передавали в окружные контрольные комиссии. В мае 1929 г. на бюро Ачинского окружкома ВКП(б) обсуждалось поведение местных оппозиционеров во главе с инструктором потребсоюза П.А. Лобастовым, который «имел связь с ссыльными, вербовал сторонников и распространял контрреволюционную литературу», а также проводил собрания, на которых обсуждались вопросы оказания помощи ссыльным [978].

Вышестоящие власти настойчиво призывали местных функционеров «не терять бдительности». В феврале 1928 г. Барнаульский окружком ВКП(б) разослал по райкомам письмо «О недопустимости связи с чуждым элементом», в котором указывал на опасность в условиях нэпа «разложения» отдельных «клеток» общественного организма на местах, где концентрировались административно-ссыльные, «спекулянты», «волокитчики» и др. Как подчеркивалось в письме, удаленность от Центра, недостаточно организованные массовая общественная деятельность, контроль и наблюдение затрудняют борьбу с «этим злом», вместе с тем нисколько не оправдывают недостаток решительных мероприятий со стороны парторганов и ячеек ВКП(б) [979].

На граждан, уличенных в нежелательных контактах, власти оказывали не только силовое, но и агитационно-пропагандистское воздействие. По мнению политссыльных, органы ГПУ – ОГПУ распространяли о них слухи как о «монархистах» и «поджигателях». Местным жителям просто давали понять, что контакты с «социально опасными лицами» нежелательны. Однако и местные партийные лидеры, и представители прокуратуры опасались влияния ссыльных на крестьян в районах, где отсутствовали партийные ячейки. Особое беспокойство у них вызывало положение дел в Нарымском крае, где при внушительной ссылке ощущался недостаток опытных партработников, а местные партийцы погрязли в пьянстве. Для исправления ситуации на «слабые» участки посылали «опытных» партработников. Например, в феврале 1925 г. в Парабели на беспартийной конференции инициативу, как считалось, не без участия политссыльных, захватила группа эсеров. Райком направил туда заведующего агитпропотделом Путренко и секретаря райкома РЛКСМ Журавлева. Усилиями командированных «товарищей» властям удалось направить ход конференции в нужное им русло [980].