Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Воспринимая факт своего рождения в семье «лишенца» как личное несчастье, некоторые дети «лишенцев» старались «искупить вину». Они, стремясь зарекомендовать себя с самой лучшей стороны, становились «ударниками», членами профсоюзов, активно участвовали в общественной жизни; в их личных делах встречаются лишь положительные характеристики с работы. Предприятия зачастую не увольняли детей «лишенцев», даже зная о сокрытии ими своего происхождения и их бегстве от «раскулачивания». Более того, они давали самые лестные отзывы о таких людях, о качестве их работы и настойчиво просили избирательные комиссии восстановить их в избирательных правах. Факт сокрытия пpoисхождения власти, конечно, не приветствовали, но дети «лишенцев» могли устроиться на работу, только солгав. Однако, когда выяснялось, что дети «лишенцев» стали членами комсомола или даже ВКП(б), их ожидало не только показательное разоблачение и исключение из партии или комсомола, но и увольнение с работы, даже уголовное наказание. Например, сын расстрелянного «кулака» К.П. Филиппов в 1930-е гг. был «ударником» на заводе, вступил в профсоюз и даже в партию, в 1935 г. его разоблачили и приговорили к трем годам лишения свободы [313] ГАНО. Ф. Р-1347. Oп. 1 а. Д. 1708. Л. 14. .

В 1930-е гг. значительная часть детей сельских «лишенцев» вместе с родителями оказалась на спецпоселении и была вынуждена работать вместе с ними. Девушки выходили замуж и пытались уехать с места высылки. Треть детей «лишенцев» никогда не была на спецпоселении: одних взяли родственники, оставшиеся в деревне, другие, избежав ссылки, вместе с родителями смогли уехать на стройки и шахты. Препятствиями для их устройства на стройку или завод даже при дефиците рабочих рук были неполноправный статус и отсутствие необходимой квалификации. Многие сначала нанимались на временную тяжелую работу и лишь позднее, получив квалификацию, становились шахтерами, рабочими. Судя по представленным грамотам, книжкам ударников и прекрасным отзывам руководства шахт и заводов, дети «лишенцев» работали не просто хорошо, а «ударно». Они были образцами трудолюбия и всеми силами стремились «влиться в рабочий класс». Получив жестокий жизненный урок, никто из них не хотел работать на земле, продолжать дело родителей (по меньшей мере, они не высказывали подобного желания в ходатайствах о восстановлении в правах).

Дочерям сельских «лишенцев» адаптироваться в городе в начале 1930-х гг. было очень трудно. Свою трудовую деятельность они начинали чаще всего с работы прислуги, няни. Снохи высланных «кулаков» (особенно недавно оказавшиеся в их семьях) пытались развестись с высланными мужьями, отмежеваться от «чужой» семьи, чтобы на них не распространялся «кулацкий» статус.

Ходатайства и жалобы «лишенцев» достойны самого подробного и внимательного изучения. Благодаря им можно представить доводы, которые, с точки зрения «лишенцев», должны были убедить комиссии в необходимости восстановить человека в правах, а также реакцию на них и предпочтения представителей власти в вопросе о том, кто был достоин избирательных прав.

Какие факторы влияли на восстановление в правах городских «лишенцев»? Отметим, что абсолютная зависимость между восстановлением в правах и какими-либо факторами не установлена, хотя определенные закономерности выявить удалось.

Анализ данных о восстановлении в правах представителей разных возрастных групп позволил выяснить интересную закономерность: молодежь и пожилых людей избирательные комиссии восстанавливали значительно чаще, чем представителей средних возрастов. Среди лиц 1861–1886 гг. рождения доля восстановленных в правах составляет от 52 до 75 %, среди представителей молодежи – 88, престарелых – 90 % (1850–1860 гг. рождения). Вероятно, это не случайность, а проявление целенаправленной политики государства: людей средних возрастов сознательно выключали из активной социальной жизни; для молодежи, напротив, делали послабления с целью разорвать связь поколений. Пожилых людей восстанавливали, видимо, из сострадания, поскольку большинство из них – больные и инвалиды – никакого вреда новой власти нанести уже не могли.

Как отмечалось, при лишении прав власть не проводила сознательной дискриминации национальных меньшинств. При рассмотрении заявлений о восстановлении в правах национальность не учитывалась. Бывшая сословная принадлежность формально также мало влияла на удачный исход дела при подаче ходатайства. Восстановленных в избирательных правах выходцев из крестьянства оказалось менее всего – 63 %, представителей других сословных групп – от 75 до 82 %. Примерно в равных долях восстанавливали выходцев из непривилегированных и привилегированных сословий, кроме представителей бывших аристократических фамилий (их были единицы). В деле князя С.П. Волконского имеется переписка краевой избирательной комиссии и ОГПУ по поводу его восстановления. Сам князь не признавал наличия мотивов для лишения его прав (владений никогда не было, в белой армии не служил), избирком также склонялся к его восстановлению, поскольку никаких прегрешений перед советской властью, кроме происхождения, не было. Однако ОГПУ считало по-другому; в справке, направленной в избирком, отмечалось: «Волконского как бывшего князя в восстановлении в правах следует воздержаться» [314] ГАНО. Ф. Р-1347. Oп. 1 а. Д. 298. Л. 2. . Граф Апраксин более трех лет также без видимых оснований числился в списках «лишенцев», но к своему 78-летию ему все-таки удалось добиться справедливости [315] Там же. Д. 58. Л. 12. .

Уровень образования (грамотности) городских «лишенцев» учитывался избиркомами в ходе рассмотрения ходатайств. Это не означает, что неграмотных и с начальным образованием «лишенцев» не восстанавливали в правах вовсе, но среди тех, у кого было среднее и высшее образование, восстановленных больше. Так, неграмотных «лишенцев» было восстановлено 66 %, «лишенцев» с начальным образованием – 74, со средним – 85 и с высшим – 93 %. Объясняется это прежде всего тем, что образованные «лишенцы» могли правильно составить ходатайство, оперативно отреагировать на действия избирательной комиссии; кроме того, очень многие образованные «лишенцы» работали в советских учреждениях или на предприятиях и больше соответствовали требованиям для восстановления.

Можно предположить, что членство в профсоюзах и активная общественная деятельность «лишенцев» должны были положительно влиять на решение об их восстановлении в правах. Действительно, 87 % состоявших в профсоюзах и 86 % занимавших выборные должности получили положительный ответ. Однако членство человека в профсоюзах и то, что он занимал выборную должность, для избирательных комиссий не имело решающего значения при восстановлении в правах. Были восстановлены в правах 63 % «лишенцев», не являвшихся членами профсоюзов, и 72 % – не занимавших выборные должности.