Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

На рубеже первой и второй пятилеток «старая» интеллигенция, «спецы» и специалисты, растворившись среди нового советского пополнения из молодых специалистов и рабочих-выдвиженцев, по существу уже не представляла собой прежней относительной «цельности», не являлась столь крупной, как раньше, группой. В начале 1930-х гг. из обихода ушел термин «спецеедство», начал меняться характер применения термина «специалисты». В последующие годы «старые кадры» окончательно растворились в массе новых советских специалистов и стали частью нового «служилого слоя» социальной структуры советского общества, сформировавшейся в основных чертах к концу 1930-х гг.

Институт ссылки и высылки складывался в России в течение столетий. Ссылка как мера наказания упоминается в русском законодательстве с XVI в. Ее эволюция тесно связана со становлением и развитием централизованного государства. Происходил постоянный рост качественных и количественных показателей ссылки. Первые были обусловлены развитием законодательства: регламентировалась практика ссылки и дифференцировались меры наказания ссылкой. Количественные характеристики определялись изменениями конъюнктуры социально-политической жизни страны. Правящие круги нуждались в быстром и эффективном подавлении всяких антиправительственных проявлений. Рост оппозиционных настроений в обществе побуждал власть к усилению репрессий и усовершенствованию карательных механизмов. Использование ссылки и высылки давало широкие возможности для сочетания судебных и несудебных мер наказания и, следовательно, для борьбы с антиправительственными силами и нежелательными общественными явлениями. Наличие огромных малонаселенных и достаточно изолированных районов благоприятствовало применению ссылки в пределах единой территории. Практика ссылки и высылки не требовала существенных затрат на строительство тюремных учреждений. Кроме того, применение ссылки и высылки соответствовало государственным интересам освоения малообжитых территорий. Постепенно ссылка и высылка распространились на все сферы уголовного правоприменения и заняли ведущие позиции в карательной политике империи.

Институт ссылки и высылки действовал до падения самодержавия. Он был официально упразднен распоряжением Временного правительства от 26 апреля 1917 г. после объявления политической амнистии. В разгар Гражданской войны практика ссылок и высылок не получила распространения в противоборствовавших лагерях.

В условиях военного времени стороны использовали более жесткие меры устранения или изоляции своих политических противников и прочих неблагонадежных лиц. В течение войны в традиционных районах ссылки, к которым в первую очередь относились зоны Сибири и Дальнего Востока, сохранялось нестабильное положение. Центральная власть в лице большевистского правительства на время потеряла контроль над этими территориями.

В ходе революции и Гражданской войны карательные институты старого общества, стоявшие, по убеждению большевиков, на страже интересов «эксплуататорских» классов, были разрушены. Однако существовали идеологические, политические и экономические предпосылки, которые в условиях советского государства способствовали организации института ссылки и высылки. Большевики, исходя из марксистской идеологии, подчиняли все сферы социальной жизни, в т. ч. область правовых отношений, действию «законов классовой борьбы». В их глазах право не представляло самостоятельной ценности. Правовые нормы имели прикладное значение в политике государства, которая, как считалось, преследовала интересы правящих классов. В.И. Ленин утверждал, что законы есть «выражение воли классов, которые одержали победу и держат в своих руках государственную власть» [645]. Следствием такого понимания правовых отношений стал изначально неравнозначный подход власти и ее карательных структур к разным группам населения.

Новая карательная политика определялась поставленными коммунистической партией целями «пролетарской революции» и задачами по удержанию захваченной власти любой ценой. Большевики осознавали, что существуют социальные категории, политические группы и отдельные лица, которые в силу своей классовой принадлежности, имущественного положения и рода деятельности представляют опасность для нового порядка. Поэтому для властей было «революционно» оправданно применение к ним в целях защиты «пролетарского» строя дискриминационных и репрессивных мер в превентивном порядке. Принятая в июле 1918 г. Конституция РСФСР закрепляла ущемленное правовое положение лиц, занимавшихся коммерческой деятельностью, духовенства, бывших царских чиновников и агентов полиции. Взятая на вооружение «красными» правоведами теория «социальной опасности личности» допускала применение превентивных принудительных мер воздействия в отношении «общественно-опасных лиц». Само понятие «социальной опасности» было переработано путем внесения в него «классового момента».

В советском уголовном законодательстве термин «наказание» был заменен определением «меры социальной защиты судебно-исправительного характера» [646]. В «Руководящих началах по уголовному праву РСФСР», принятых в 1919 г., принцип виновности как основание для уголовной ответственности отрицался, а наказание рассматривалось как чисто оборонительная мера от «вредных для общества и опасных для Республики граждан» [647]. Круг «социально опасных элементов» стал произвольно очерчиваться руководством большевиков. В него включались все граждане или группы граждан, деятельность которых считалась направленной на нарушение монополии коммунистической партии на власть или противодействующей претворению в жизнь мероприятий советской власти.

Практической реализацией установок партийного руководства стало лишение свободы как представителей «классово враждебных» социальных групп, «антисоветских» партий, так и лиц, не поддерживавших мероприятия власти большевиков (крестьяне – неплательщики продналога, рабочие – участники забастовок и т. д.). Репрессии были не только карательными, но и профилактическими мерами. Они распространились на все слои общества. В результате все места заключения в РСФСР были переполнены. В 1922 г. общая численность заключенных составляла от 150 до 195 тыс. чел. [648]При этом пенитенциарная система страны, вышедшей из Гражданской войны, находилась в плачевном положении. Многие тюрьмы были разрушены. Состояние сохранившихся мест лишения свободы не выдерживало критики. У государства не хватало средств не только на ремонт тюремных зданий, но и на обеспечение заключенных продовольствием. Распространенная практика «проветривания камер» путем амнистий или досрочных освобождений была малоэффективна, поскольку тюрьмы быстро наполнялись новыми заключенными. Подобное положение было характерно также для концлагерей и политических изоляторов.