Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Обстоятельства подталкивали власти ко все более активному применению ссылок и высылок. Данные меры входили в арсенал чрезвычайных карательных органов, таких, как Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) и революционные трибуналы. Высылки в массовом порядке производились руководством страны задолго до законодательного утверждения ссылки и высылки. Для осуществления таких операций создавались специальные временные комиссии. Наибольший размах мероприятия по высылкам получили в 1921 г. в отношении граждан, подозревавшихся в принадлежности к антибольшевистским мятежам. Общее руководство борьбой с повстанцами осуществляла Центральная комиссия по борьбе с бандитизмом. Она имела свои филиалы в ряде губерний, охваченных мятежами. Эти филиалы располагали уездными и участковыми подотделами. В их задачи входило взятие на учет всего «кулацкого элемента» и его изъятие «в случае вспышки бандитизма». Инструкция Центральной комиссии от 12 мая 1921 г. предписывала филиалам высылать семьи «бандитов» «за отказ явиться с повинной в указанный срок», а их имущество распространять среди «пострадавших от бандитизма» [649]. В июне 1921 г. было решено выселить из Тамбовской губернии всех лиц, «замешанных в бандитизме» [650]. Согласно приказу М.Н. Тухачевского и полномочного представителя ВЦИК В.А. Антонова-Овсеенко от 11 июня 1921 г. «в семье, укрывающей партизана, его родных и его имущество, старший работник подлежал расстрелу, остальные – выселению на Север с конфискацией имущества» [651].

После подавления мятежей, в условиях нормализации обстановки в очагах крестьянских восстаний, необходимость применения чрезвычайных мер к участникам выступлений и членам их семей отпала. Весной – летом 1922 г. специально созданные комиссии по амнистии «антоновцев» приступили к освобождению ссыльных «мятежников». В дальнейшем в течение 1920-х гг. подобные акции не проводились.

В отсутствие законодательно-нормативной базы и соответствующей инфраструктуры операции по ссылке и высылке принимали характер спорадических одномоментных акций, осуществлявшихся властями в отношении отдельных граждан, подозреваемых в нелояльности к режиму. Между тем общее изменение социально-политической обстановки внутри страны в связи с завершением главной фазы гражданской войны диктовало необходимость смены форм и методов карательной политики. Возникла потребность в постоянных карательных органах и кодифицированном законодательстве. В обстановке растущих трений внутри РКП(б) и сохранения небольшевистских оппозиционных организаций в стране партийно-государственное руководство не желало выпускать из рук рычаги контроля над обществом. Однако условия мирного времени требовали от власти ревизии карательных методов «военного коммунизма». Кроме того, в начале 1920-х гг. советское правительство, осознавая несбыточность надежд на скорую мировую революцию, в целях укрепления своих позиций начало предпринимать усилия по прорыву международной изоляции страны. Применение особо жестких репрессий против инакомыслящих граждан могло воспрепятствовать процессу международного признания Советской России. Такая обстановка вынуждала правительство искать более гибкие способы нейтрализации неблагонадежных лиц.

В феврале 1922 г. органы ВЧК были преобразованы в органы Государственного политического управления (ГПУ), которые вошли в структуру НКВД РСФСР. Компетенция новых органов была значительно сужена. В частности, ГПУ не унаследовало от ВЧК права осуждать на высылку неблагонадежных граждан. Была проведена судебная реформа. «Положение о судоустройстве РСФСР» от 11 ноября 1922 г. ввело единую трехчленную систему судебных учреждений: народный суд (в пределах уездного или городского района), губернский суд и Верховный суд РСФСР [652]. Революционные трибуналы упразднялись как чрезвычайные суды периода Гражданской войны. Оставшиеся военные и военно-транспортные трибуналы действовали по общим правилам судопроизводства. Были учреждены институты адвокатской защиты и прокуратуры. Органы прокурорского надзора получили право на наблюдение за деятельностью государственных учреждений, в т. ч. органов ГПУ. Все эти мероприятия порождали видимость начала возрождения традиционных правоохранительных институтов. Однако главными целями реформ являлись унификация и централизация деятельности системы судопроизводства и исполнения наказаний.

В июне 1922 г. был введен в действие Уголовный кодекс (УК) РСФСР. Оценивая этот документ, остановимся на моментах, имеющих отношение к ссылке и высылке. В основу первого советского УК был заложен принцип усмотрения. Большинство статей кодекса, определявших преступления, давали в распоряжение судей широкий диапазон санкций, в т. ч. не связанных с лишением свободы. Советские, партийно-государственные деятели и правоведы объясняли это желанием сохранить в советской судебной практике место для революционного сознания судей [653]. Санкции могли рассматриваться как меры не только наказания, но и социальной защиты. Четкая грань между наказанием и социальной защитой отсутствовала. В ст. 46 УК содержался перечень мер социальной защиты. В их число вошло «удаление из определенных местностей на срок не свыше 3 лет». В соответствии со ст. 49 лица, признанные судом «по своей преступной деятельности или связи с преступной средой данной местности социально опасными», лишались права пребывания в определенных местностях на срок до 3 лет даже в случае оправдательного приговора [654]. Эти положения имели далеко идущие последствия. Была заложена законодательная основа судебной высылки как меры изоляции неблагонадежных лиц без факта доказанности их вины, по мотивам «социальной опасности». Судебным органам придавались откровенно репрессивные функции. Власти получили дополнительные возможности для манипулирования деятельностью судов посредством подзаконных актов, корректирующих судебную активность в «политически целесообразных» направлениях. Циркуляр НКЮ от 26 сентября 1922 г. предлагал судам «шире использовать данные 49 статьей УК права в виде меры социальной защиты» [655]. Тогда же был дан импульс набиравшей силу кампании по борьбе со взяточничеством. Циркуляр зам. наркома юстиции Н.В. Крыленко «О мерах по борьбе со взяточничеством» предписывал судам применять высылку обвиняемых в этом преступлении при отсутствии достаточных улик [656].

Условия применения высылки по суду в УК 1922 г. были сформулированы настолько туманно, что власти были вынуждены выпускать разъяснительные и корректирующие акты. Циркуляр НКЮ и Верховного суда от 6 июня 1923 г. предусматривал возможность применения ст. 49 УК «тогда, когда по недоказанности обвинения обстоятельства дела все же убедят суд в наличии связи обвиняемого с преступной средой данной местности или, вообще, в его социальной опасности по прежнему его поведению или судимости» [657]. Следовательно, главными кандидатами на высылку выступали граждане, уличенные в связях с какими-либо преступными сообществами. Деятельность этих граждан расценивалась как наиболее опасная для государственных и общественных устоев. К преступным сообществам были отнесены «антисоветские» политические партии, но они всецело находились в компетенции органов ГПУ. Прежде всего объектами внимания судов становились рецидивисты. В глазах советского руководства они представляли четко выраженную группу «профессиональных» преступников, социальная опасность которых не вызывала сомнения. Поэтому применение к ним превентивных карательных мер представлялось наиболее обоснованным. Однако в ноябре 1924 г. круг «социально опасных элементов» был существенно расширен за счет граждан, занимающихся нежелательной экономической деятельностью: не имеющих определенных занятий, торговцев наркотиками, спиртными напитками, драгоценными металлами, профессиональных контрабандистов, не зарегистрированных посредников в торговле и подрядах, «спекулянтов черной биржи» [658].