Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Таким образом, параметры ссылки и высылки определялись в декрете схематично и обобщенно. Круг репрессируемых лиц очерчивался весьма неопределенно. Изначально предлагалась широкая трактовка категорий, подлежащих ссылке и высылке. Отсутствовало принципиальное различие между ссылкой и высылкой. Все это было следствием спешки, в которой готовился документ. По замыслу руководства страны декрет должен был стать законодательной основой для запланированной на осень 1922 г. широкомасштабной акции по выдворению за границу «антисоветской» интеллигенции.

За декретом последовало несколько дополняющих и корректирующих законных и подзаконных актов, которые издавались в течение полугодия. Декрет ВЦИК от 16 октября 1922 г., дополнявший постановление от 10 августа, более четко очерчивал круг объектов несудебной ссылки и высылки. Помимо деятелей «антисоветских» политических партий в него вошли рецидивисты (судимые два и более раза по статьям УК, прежде всего за бандитизм, кражи и разбой) [676]. Таким образом, круг репрессируемых в административном порядке существенно расширился за счет категории «социально опасных» лиц, для преследования которых не требовалось наличия состава преступления.

Постепенно приобретали более четкие очертания виды ссылки и высылки. 3 января 1923 г. была издана инструкция НКВД по применению постановления «Об административной высылке». В соответствии с ней выделялись три вида репрессий: а) ссылка в определенный район РСФСР; б) высылка из данной местности с воспрещением проживания в определенных пунктах РСФСР; в) высылка за пределы РСФСР. Получило некоторую регламентацию положение ссыльных и высланных. Прошения об их досрочном освобождении разрешалось давать только по отбытии половины срока. Уголовное преследование за побег возбуждалось при несвоевременной явке ссыльного на место поселения без уважительной причины или при его отлучке более чем на трое суток [677].

Порядок прокурорского надзора за вынесением приговоров на административную ссылку и высылку несколько оформился лишь через десять месяцев после учреждения Комиссии НКВД по высылкам. Постановлением 2-й сессии ВЦИК 10-го созыва от 7 июля 1923 г. прокурор республики наделялся правом опротестовывать постановления ГПУ и Комиссии по высылкам в Совнаркоме и Президиуме ВЦИК. По решению последнего от 8 июля 1923 г. к заключениям отделов ГПУ о применении ссылки и высылки должны были прилагаться заключения местных прокуроров [678].

С началом функционирования Комиссии при НКВД по высылкам несудебное рассмотрение дел по высылкам на уровне Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК партии приняло частный характер в отношении наиболее политически значимых персон. Эти органы брали на себя функции высших инстанций, выносящих приговоры и принимающих апелляции. В.И. Ленин играл решающую роль в определении участи отдельных репрессируемых. Так, 13 декабря 1922 г.

в письме Сталину он делился соображениями по поводу высылки профессора Н.А. Рожкова. Ленин предлагал выдворить ученого за границу, а «если это не пройдет (например, по мотивам, что Рожков по старости заслуживает снисхождения)… послать его, например, в Псков, создав для него сносные условия жизни и обеспечив его материально и работой. Но держать его надо под строгим надзором, ибо этот человек есть и будет, вероятно, нашим врагом до конца». 14 декабря Политбюро постановило: «Выслать Рожкова в Псков, установив над ним строжайший надзор, и при первом проявлении какой-либо враждебной сов[етской] власти общественно-политической деятельности – выслать за границу» [679].

Осенью 1922 г. из двухсот приговоренных к высылке «интеллигентов» было единовременно отправлено за границу 160 чел. Остальным высылку заменили на ссылку в пределах страны. Высылаемые за рубеж получили средства в валюте на дорогу и на проживание до трудоустройства. В число оставленных в стране вошли 11 делегатов съезда медицинских работников: они были направлены в северные и восточные губернии России «для использования по специальности» сроком на два года [680]. В отношении некоторых представителей интеллигенции и деловых кругов, таких, как писатель Е.И. Замятин, финансист Л.Н. Юровский, проф. Н.М. Коробков, инженер А.В. Сахаров, проф. И.Х. Озеров и др., решения о высылке были отменены или их исполнение приостановлено [681]. Всего за август – декабрь 1922 г. из страны было выслано в несколько приемов 300–400 видных деятелей науки и культуры.

В особых случаях высшие партийно-государственные органы пересматривали приговоры Комиссии по высылкам. Так, в феврале 1923 г. Политбюро, рассмотрев ходатайство проф. В. Десницкого-Строева, отменило постановление на его ссылку в Вятскую губернию на два года [682]. Президиум ВЦИК и ЦИК СССР использовался в качестве высшей инстанции по пересмотру судебных приговоров. Например, 14 января 1924 г. по его решению смертный приговор проходившим по процессу 1922 г. правым эсерам был заменен наполовину сокращенным десятилетним сроком тюремного заключения с последующей административной ссылкой в отдаленные районы СССР на три года. К середине 1924 г. срок лишения свободы отдельных заключенных подошел к концу. Один из них, Д.Д. Донской, объявил голодовку, требуя своего освобождения. В июле Верховный суд СССР запросил директив Политбюро ЦК ВКП(б) насчет определения его дальнейшей участи. Политбюро постановило согласиться с предложением ОГПУ об освобождении Д.Д. Донского «как политически не опасного» с высылкой в отдаленные местности. Местом его ссылки был назначен Туруханский край. По ходатайству председателя Общества помощи политическим заключенным Е.П. Пешковой этот район заменили на Нарымский край. Впоследствии специальными директивами Политбюро срок ссылки Донского и других участников процесса 1922 г. неоднократно продлевался на год [683].

Дальнейшая эволюция административной ссылки и высылки характеризовалась расширением сферы применения репрессий за счет включения новых категорий граждан, деятельность которых признавалась «социально опасной». Так, руководство страны, взяв курс на нэп, не желало выпускать из-под контроля слои населения, претендующие на какую-либо экономическую самостоятельность. В целях надзора за ними в структуре ГПУ был создан экономический отдел. Плоды его деятельности не заставили себя долго ждать: летом 1923 г. в Москве стало раскручиваться дело «черного треста». Кампания против «черных биржевиков» проводилась в рамках акции по «чистке» Москвы от «паразитических элементов». 4 октября 1923 г. СНК РСФСР заслушал доклад комиссии по «разгрузке» столицы. На этом заседании Дзержинский предложил распространить права Комиссии по высылкам на категорию лиц, которую он охарактеризовал как «злостных спекулянтов», избравших своей профессией «вздувание цен» и окутавших «своими махинациями тресты, органы кооперации и их работников». В качестве наилучшей меры предлагалась высылка этих «тунеядцев» из Москвы. 22 октября 1923 г. глава ГПУ обратился с такой просьбой в ЦК РКП(б) [684].