Яков де Санглен - Записки. 1793–1831

Является полицеймейстер, вызывает меня; я вышел, приказав караулу гостя не выпускать. Вейсом были привезены найденные в трубе печи и под полом следующие бумаги: 1) инструкция генерала Рожнецкого [216], данная поручику Дранженевскому [217]; 2) патент на чин поручика, подписанный Наполеоном; 3) замшевый пояс со вложенными в нем червонцами — 5 тысяч; 4) записки самого Дранженевского о нашей армии и наших генералах. Дело было ясно; недолго продолжался его допрос; он вынужден был к сознанию. Пока я посылал за двумя его товарищами, потребовал меня к себе государь.

— Ты не отыскал, — сказал он мне, — а Балашов уже представил мне трех шпионов, французских офицеров, им открытых, которых я велел остановить.

— Документы о французских шпионах представлены ли вашему величеству?

— Нет! Вероятно, все сделано в порядке.

— Так позвольте мне завтра утром представить вашему величеству трех французских шпионов с документами: одного поручика и двух статских чиновников.

— Как же это? — сказал император.

— Государь! Это обыкновенная полицейская штука: схватить первых бродяг, выдать их за шпионов и отправить подалее, чтобы молчали; так поступал и граф Пален при императоре Павле Первом.

— Быть не может! — отвечал государь.

— Мои шпионы с документами; ибо я без ясных доказательств никого, а еще менее невинных, представить не осмелюсь.

— Я велю к тебе прислать балашовских, допроси их и скажи мне, что это за люди?

Я до второго часу бился с моими двумя шпионами, за исключением уже признавшегося Дранжевского. Остальные эти два, статские чиновники, были отправлены в Вильну французским резидентом Бильоном [218]из Варшавы, тоже с инструкциями; все трое содержались у меня под караулом.

На другое утро представил я все эти документы Барклаю для представленья его величеству, чтобы иметь посредника между императором и мной. Я (никому) более не доверял. Шпионов велено было отправить в Шлиссельбург, за исключением одного статского, раскаявшегося, которого оставил при себе.

По моему представлению полицеймейстеру дан был орден Св. Владимира 4-й степени, мой правитель канцелярии был произведен; я один остался ни с чем и довольствовался тем, что достались награды за мои труды и за исполнение моих приказаний.

— Вас обошли, — сказал Барклай де Толли, — чтобы Балашов не обиделся.

Между тем, присланные ко мне его шпионы были бедные шляхтичи, не имевшие пропитания, ходящие по домам просить милостыню. Я отпустил их на свободу; государь приказал им выдать по сто рублей ассигнациями. Можно себе представить злобу Балашова, когда он узнал все от Лавинского.

Я свел связи с кагалом виленских евреев и за их ручательством отправил жида в Варшаву, который ехал с товаром; он первый известил меня о будущем приезде Нарбонна [219]в Вильну и прислал прокламацию Наполеона к его солдатам, которую я представил Барклаю, не желая пользоваться позволением являться самому к государю, опасаясь новых (недоумений).

Министр доложил императору, и я получил благодарность.

В сие же время удалось мне отыскать украденные у нашего коммисионера 27 тысяч рублей ассигнациями казенных денег, которые найдены у шляхтичей в уездах зарытыми в землю.

В то же время открыта была связь Герцогства Варшавского с виленским купцом Менцелем [220].

Нарбонн от императора Наполеона прислан был к императору российскому с поздравлением со счастливым его приездом в Вильну. От поставленного мной полицеймейстера в Ковне, майора Бистрома [221], получил я через эстафету уведомление о приезде Нарбонна проселками, дабы он не видел наших артиллерийских парков и прочее, что и было исполнено.

По приезде Нарбонна в Вильну приказано мне было государем иметь за ним бдительный надзор.

Я поручил Вейсу дать ему кучеров и лакеев из служащих в полиции офицеров. Когда Нарбонн, по приглашению императора, был в театре в его ложе, перепоили приехавших с ним французов, увезли его шкатулку, открыли ее в присутствии императора, списали инструкцию, данную самим Наполеоном, и представили государю. Инструкция содержала вкратце следующее: узнать число войск, артиллерии и пр., кто командующие генералы? каковы они? каков дух в войске, и каково расположение жителей? Кто при государе пользуется большой доверенностью? Нет ли кого-либо из женщин в особенном кредите у императора? В особенности, узнать о расположении духа самого императора, и нельзя ли будет свести знакомство с окружающими его?

Государь так этим был доволен, что спросил меня: не имею ли я какого-либо желания?

Я отвечал, что: «Я так облагодетельствован милостями вашего императорского величества, что ничего просить не осмелюсь».

Государь не отставал, напомнил мне, что у меня жена и дети, и требовал, чтобы я чего-нибудь пожелал.

Вынужденный говорить, сказал я:

— Прикажите, государь, возвратить мне двести рублей ассигнациями, издержанные мной на покупку книги «Походы принца Карла».

— Я было и забыл, — отвечал государь, — прикажу Толстому [222]тебе их отдать, — от которого я их и получил.

Вдруг позван я был к государю. Когда я вошел к нему, он ходил быстрыми шагами по комнате и, заметив меня, сказал:

— Мои генерал- и флигель-адъютанты просили у меня позволения дать мне бал на даче Беннигсена [223]и для того выстроили там большую залу со сводами, украшенными зеленью. С полчаса тому назад получил я от неизвестного записку, в которой меня предостерегают, что зала эта ненадежная и должна рушиться во время танцев. Поезжай, осмотри подробно.

Я немедленно приказал оседлать лошадь и тотчас поскакал на дачу.

У подъезда дома встретил я Беннигсена, который, вероятно полагал, что я послан государем с каким-либо к нему приказанием, ибо спросил:

— Что вы мне привезли?

— Я приехал засвидетельствовать вашему высокопревосходительству мое почтение и посмотреть на строящуюся залу.

— Пойдемте ко мне; жена наливает чай; напьемся, а потом пойдем вместе.

Отказаться было неловко. Супруга его налила мне чаю; но едва я взял чашку в руки, как что-то рухнулось с ужасным треском.

Я поставил чашку на стол и вместе с Беннигсеном побежали в сад.

Здесь увидели мы разрушившуюся до срока залу. Все арки, обвитые зеленью, лежали на полу. По рассмотрении причин сего разрушения, увидели мы, что все арки между собою и к полу прикреплены были штукатурными гвоздями.

— Где архитектор? — спросил я.

— Он недавно здесь был, — отвечали мне.

— Отыскать его! — сказал я.

Через несколько времени посланные возвратились и принесли выловленный из воды фрак и шляпу архитектора.

— Видно, утопился, — сказали посланные.

Я сел на лошадь, и во весь галоп поскакал к государю.

— Что? — спросил он.