Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Дон Луис де Аро оказался достаточно проницательным, чтобы принимать во внимание эти внутренние разногласия, когда французское правительство под влиянием итальянца Мазарини переключило свое внимание с Каталонии на Италию. Как только военное давление французов в Каталонии ослабело, а раскол в каталонском обществе усилился, в Мадриде снова вспыхнула надежда, что принципат можно будет вернуть назад. Слабые армии Филиппа IV начали медленное наступление на принципат, где силы сопротивления были до крайности истощены голодом, а затем и чумой. Мазарини, озабоченный Фрондой, не смог отправить адекватную помощь, и к началу 1651 года положение французов в принципате заметно ухудшилось. В июле того же года армия маркиза Мортара, базировавшаяся в Лериде, соединилась с войсками таррагонской армии под командованием незаконнорожденного сына Филиппа IV, дона Хуана Хосе Австрийского, и объединенные силы двинулись на Барселону. Они были слишком слабы, чтобы начать прямую атаку на город, но в столицу уже проникла чума, и постепенно начинался голод. В конце концов 13 октября 1652 года Барселона сдалась. Три месяца спустя Филипп IV объявил всеобщее помилование и пообещал соблюдать все законы и свободы принципата, существовавшие на тот момент, когда он вступил на трон. После двенадцатилетнего разрыва с Испанией Каталония снова стала ее частью.

Провал каталонской попытки навсегда освободиться от Мадрида отражал как исходную неопределенность ее целей в начале революции, так и неспособность обрести чувство национального единства и общности интересов, которое оказалось бы сильнее традиционных социальных противоречий. Этот опыт, который разделили с ними сицилийцы и неаполитанцы, во многом объясняет неожиданную жизнестойкость испанской монархии в моменты тяжелейших испытаний. Пока испанская корона не пыталась покушаться на провинциальные свободы и выступала гарантом существующего социального порядка, лояльность испанскому королю имела для высших классов провинциального общества определенные практические преимущества. Как только Оливарес и протонатарий исчезли со сцены, а Филипп IV с предельной ясностью дал понять, что принципат сохранит свою старую конституционную структуру, у правящего класса Каталонии практически не осталось причин продолжать восстание, которое усилило вероятность социальных эксцессов и заменило малоэффективную тиранию Кастилии на более авторитарное правление короля Франции.

Единственным исключением из серии смиренных возвращений блудных детей была Португалия. Можно назвать несколько причин стойкого успеха португальского переворота. Во-первых, прошло всего шестьдесят лет с момента объединения Португалии с Кастилией – слишком короткий срок, чтобы население окончательно смирилось с объединением со своими традиционными врагами, кастильцами. Более того, в лице герцога Брагансы у Португалии имелся готовый король, тогда как каталонцы под началом своей Diputacio получили политическую систему, требовавшую для эффективной работы большой политической зрелости. К тому же эта система была слишком республиканской по своему характеру, чтобы вызывать доверие за границей в ту преимущественно монархическую эпоху. Кроме того, Португалия обладала географическими и экономическими преимуществами, которых была лишена Каталония. Она находилась достаточно близко к Франции, чтобы получать оттуда помощь, и вместе с тем достаточно далеко, чтобы избежать французского доминирования. Если Каталония продолжала оставаться в рамках средиземноморского мира, то Португалия принадлежала к более динамичному миру Атлантики и имела у себя деятельное купеческое сообщество, поддерживавшее прочные деловые и финансовые связи со странами севера. Кроме того, в Бразилии у нее имелись зачатки империи, которые, если отвоевать утраченное у голландцев, могли стать твердой основой будущего процветания. Голландцы, вопреки всем ожиданиям, не смогли удержать Бразилию. В 1644 году после отъезда принца Иоганна Морица правительство страны перешло в менее компетентные руки, а Голландская вест-индская компания не смогла получить от Амстердама необходимую поддержку, и к 1654 году Бразилия снова отошла к Португалии.

Возвращение Бразилии стало для Португалии спасением. Торговля сахаром и рабами обеспечила ей ресурсы для продолжения борьбы с Испанией и помогла стимулировать заинтересованность других стран в ее существовании как независимого государства. Однако, несмотря на слабость Кастилии, выживание Португалии вовсе не было предрешенным исходом. Многое зависело от международного положения и продолжавшейся помощи Франции, а к середине 1650-х испано-французская война наконец подошла к концу. Ослабленная Кастилия ни за что не смогла бы продолжать войну так долго, если бы не мятежи и беспорядки во Франции, серьезно ослабившие французскую армию и превратившие кампанию в военные игры. В результате слабость Франции позволила Испании добиться определенных успехов, которые, видимо, так подействовали на дона Луиса де Аро, что в 1656 году он каким-то необъяснимым образом упустил шанс заключить мирный договор на исключительно выгодных условиях. Таким образом, война затянулась еще на три года, за время которых враждебность кромвелевской Англии снова склонила баланс сил не в пользу Испании. И только в 1659 году в результате продолжительных переговоров на острове Фезант на реке Бидасоа был подписан франко-испанский мирный договор.

Условия Пиренейского договора были не такими благоприятными, как те, что предлагал Мазарини в 1656 году, но, учитывая отчаянную слабость Испании и те поражения, которые она потерпела за последние двадцать лет, спасение далось на удивление легко. Территориальных потерь было немного: на севере Артуа, вдоль каталонско-французской границы, графство Руссельон и часть Серданьи – регионы, отвоеванные у Франции Фердинандом Католиком в 1493 году. Окончательные договоренности подразумевали также женитьбу Людовика XIV на дочери Филиппа IV Марии Терезе, получавшей в приданое 500 000 эскудо. Условием этого платежа было отречение Марии Терезы от любых претензий на испанский престол. Но хотя условия мирного договора были на удивление умеренными, сам по себе этот мир знаменовал официальный отказ Испании от ее столетних претензий на европейскую гегемонию. Еще в 1648 году она заключила мир с голландскими мятежниками и составила компанию австрийской ветви дома Габсбургов, которая подписала сепаратный мирный договор с Францией. Теперь в 1659 году, заключив свой собственный мир с Францией, испанская монархия молчаливо признала поражение своих европейских амбиций и отвернулась от континента, чью судьбу так долго пыталась контролировать.