Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Так почему этот указ был издан и принят к исполнению? В действительности к этому имели отношение три человека: кардинал Эспиноса (председатель Совета Кастилии), его приспешник Педро де Деса и сам король. По убеждению Десы, публикация указа имела очевидные преимущества. Он расширял юрисдикцию гранадской audiencia за счет юрисдикции генерал-капитана, что Деса всячески приветствовал по должностным и личным мотивам. Как председатель audiencia он стал наследником традиционного соперничества между судом и генерал-капитаном. Кроме того, вероятно, существовала фамильная вражда между семействами Деса и Мендоса, которая тянулась с тех времен, когда во время гражданской войны XV века предок Педро де Деса поддерживал Хуану Ла Бельтранеха. Десу не могло не радовать, что маленькая проблема в Гранаде поспособствует дискредитации графа Тендильи, чья снисходительность к маврам была хорошо известна.

Кардинал Эспиноса как председатель Совета Кастилии имел все основания испытывать серьезное беспокойство в отношении перспектив административного развала в Гранаде. Он не доверял графу Тендилье, отчасти из-за того, что добродушное отношение графа к маврам не соответствовало его жестко ортодоксальным взглядам, и в течение некоторого времени последовательно назначал в администрацию Гранады своих людей взамен тех, кто был назначен маркизом Мондехар – его предшественником на посту председателя совета и отцом графа Тендильи. По его мнению, проблема была как административной, так и религиозной, и наилучшим ее решением ему представлялось снятие Тендильи и подчинение генерал-капитана audiencia. Вероятно, ему удалось внушить эту точку зрения королю, на которого он в то время имел большое влияние. Кроме того, королем двигали соображения политической и военной безопасности. Существование в Альпухаррас большого числа людей, находящихся вне закона, частые набеги корсаров и, прежде всего, растущая угроза со стороны турецкого флота в Западном Средиземноморье делали Гранаду особенно уязвимой. Имелись все основания опасаться восстания мавров во время нападения турок. И действительно, арестованные в 1565 году трое мавров-шпионов рассказали о плане по захвату гранадского побережья в случае успеха турок в осаде Мальты. Следовательно, если не взять ситуацию под контроль, Гранада могла с легкостью стать еще одним полем битвы в войне с турками. Результаты реконкисты были бы уничтожены, и конфликт распространился бы до самого сердца Кастилии.

При взгляде с высоты времен публикация указа представляется не лучшим способом предотвратить все эти ужасы. Но сложившаяся в сознании Филиппа мрачная картина исламского полумесяца, снова победоносно поднимающегося над землей Испании, вовсе не казалась абсолютно невозможной в ситуации 1565–1566 годов. Опасность выглядела вполне реальной, и вспыхнувшее в 1568 году восстание (хотя оно и стало сюрпризом для Филиппа, полагавшего, что он успешно справляется с проблемой) лишь подтвердило его предчувствия. На самом деле, ему повезло гораздо больше, чем он заслуживал, поскольку турки по какой-то непостижимой причине не смогли воспользоваться восстанием в Гранаде. Вскоре оказалось, что восстание чрезвычайно трудно подавить, и было бы еще труднее, если бы маврам удалось скоординировать свои планы и захватить сам город Гранада. Едва ли оно могло произойти в более неблагоприятный момент для Филиппа. Из-за отправки большого количества солдат в армию герцога Альбы в Андалусии и в Кастилии осталось совсем мало мужчин, и рекрутов приходилось набирать издалека, даже из Каталонии. Кроме того, ландшафт плохо подходил для проведения молниеносной кампании. Граф Тендилья, ставший после смерти своего отца в 1566 году третьим маркизом Мондехар, хорошо знал местность, и в первые месяцы восстания ему удалось одержать несколько блестящих побед. Но, как это часто случалось, Филипп не смог долго скрывать свои инстинктивные подозрения. Сначала Мондехару было приказано разделить полномочия командующего со своим соперником маркизом де лос Велес, а затем передать их в руки сводного брата короля дона Хуана Австрийского. Интриги врагов Мондехара, сыгравшие такую большую роль в самом возникновении восстания, внесли существенный вклад и в то, что на его подавление понадобилось так много времени и средств. Окончательной победы удалось добиться только осенью 1570 года.

Восстание закончилось, но проблемы остались. Филипп решил справиться с ними достаточно логичным, но радикальным способом. Поскольку было очевидно, что опасно оставлять потерпевшее поражение озлобленное население, сконцентрированное в одном регионе, он приказал рассредоточить гранадских мавров по всей Кастилии. В действительности значительное количество мавров ухитрилось остаться в Андалусии – их число оценивается примерно в 60 000–150 000, – но гораздо больше мавров теперь бродили по городкам и деревням Кастилии, в то время как на освободившееся место были привезены 50 000 новых поселенцев из Галисии, Астурии и Леона. Так долго существовавшая угроза со стороны Гранады была устранена, но только за счет появления новой и, возможно, более сложной проблемы с маврами в будущем.

На подавление восстания в Альпухаррас ушло гораздо больше времени, чем ожидалось. Турецкий флот снова бороздил Средиземное море, и на какой-то момент в 1570–1571 годах во время подготовки к созданию Священной лиги, куда должны были войти Испания, Венеция и Папская область, ситуация стала казаться настолько пугающей, что Филипп приказал начать эвакуацию с Балеарских островов. Этот примечательный приказ, вызвавший самые бурные протесты в Барселоне, в конечном счете так и не был исполнен, то ли потому, что его исполнение было невозможным, то ли потому, что он стал ненужным. В сентябре 1571 года в Мессине, в конце концов, был собран флот Священной лиги под командованием дона Хуана Австрийского, прибывшего туда после недавней победы в Гранаде. Выйдя в Ионическое море, он 7 октября при Лепанто разгромил и обратил в бегство флот Османов. Теперь не только Балеарские острова, но и все Западное Средиземноморье наконец освободилось от исламской угрозы.

Для современников впечатляющая победа христианских сил при Лепанто в 1571 году олицетворяла все самое славное в крестовом походе против ислама. Она стала источником бесконечной гордости для тех, кто, подобно Мигелю Сервантесу, сражался в этой битве и мог продемонстрировать шрамы от ран, и вызывала благодарное удивление миллионов тех, кто видел в ней чудесное освобождение христианского мира от власти агрессора. Сам дон Хуан являл собой блистательный образ героя-крестоносца, человека, свершившего великое деяние во имя Господа. Трофеи, добытые в битве, с гордостью демонстрировались повсеместно, а сама победа была увековечена в картинах, медалях и гобеленах. Но в действительности битва при Лепанто оказалась на удивление обманчивым триумфом, и попытка продолжить этот курс закончилась до странности неудачно. Несмотря на то что в 1573 году дон Хуан захватил Тунис, уже на следующий год он был снова утрачен, и испано-османская борьба замерла в патовой ситуации.