Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Надо отметить, что Екатерина II заботилась не только о заключении мира между Великобританией и Голландией, но и о достижении мира во всей Европе, о чем Гаррис сообщал в своей депеше в Лондон 19 апреля 1782 г. Заметим, что стремление Петербурга в последней трети XVIII века играть роль «организатора коллективных акций и арбитра в европейских делах» современные историки считают «важным новым моментом» во внешней политике России 579 579 История внешней политики России. XVIII век (От Северной войны до войн России против Наполеона). М., 1998. С. 8. .

Посол полагал, что в случае, если бы оба императорских двора (Австрии и России) обратились к Франции и Испании с тем же предложением посредничества, как они это сделали в отношении Голландии, то это предоставило бы англичанам их «дружеское расположение», одновременно уничтожив столь распространенные на континенте представления о британской «неподатливости и гордости».

В той же депеше Гаррис обратил внимание министра Фокса на расположение и «величайшее доверие» российской императрицы к новому кабинету министров Великобритании, от которого она ожидает принятия ранее предлагаемых мер. Прежде всего речь шла о вооруженном нейтралитете. Императрица стремилась «обратить» правила вооруженного нейтралитета во всеобщие законы, однако, на взгляд посла, она ошиблась при составлении данного проекта. «Гордость помешала ей тотчас же от него отказаться, – утверждал Гаррис, – а с тех пор тщеславие и непомерная лесть укоренили его в ее уме» 580 580 Лорд Мальмсбюри (Гаррис) и Россия в царствование Екатерины II. Указ. соч. С. 839. .

Отвечая на вопрос министра, кто из ближайшего окружения императрицы может быть полезен англичанам, Гаррис упомянул графа А.А. Безбородко. «Он единственный человек, – утверждал посол, – на кого я могу положиться и от которого могу получить существенную помощь». Что касается князя Потемкина, продолжал дипломат, то он «нам более не друг, и был ли он искренно таким, или нет, этого я не берусь решить» 581 581 Там же. С. 840. . Гаррис полагал, что обращение к «частным интересам личностей», как советовал ему мистер Фокс, это «бесполезная растрата общественных денег», поскольку, как правило, мало кто из них обладает стоящей информацией. «Ни один человек, за исключением только моего друга (князя Потемкина – Т.Л. ) не имеет достаточно влияния, чтобы подействовать на мнения императрицы или направить ее действия; а он так непомерно богат, что предположить его даже корыстолюбивым, нельзя надеяться подкупить его мнение как ценою субсидий» 582 582 Там же. С. 843. . Как видно, посол не сомневался в неподкупности «своего друга» Потемкина, хотя его мнение об искренности и преданности князя интересам Великобритании изменилось.

В конце мая 1782 г. Гаррис извещал Фокса о предложении прусского министра Герца возобновить союз с лондонским двором, а также заключить тройственный союз между Великобританией, Пруссией и Россией, чтобы совместными усилиями противостоять усилению Франции. Гаррис отвечал, что не сомневается в успехе подобного предприятия, однако положение российской императрицы ему представляется сложным, поскольку в данный момент Россия выступает посредницей в переговорном процессе о мире с воюющими державами – Великобританией и Голландией, а значит, не может заключать какие-либо союзы.

Неопределенность в переговорном процессе и нерешительность Генеральных штатов, по-видимому, в конце концов, исчерпали чашу терпения Екатерины II. Она решила в случае отказа Голландии принять предлагаемые англичанами меры применить вооруженную силу. Для этой цели императрица отменила выступление своего флота для плаванья по Средиземному и Северному морям и приказала всем кораблям, годным к службе, приготовиться к вооруженным действиям. Об этой новости, представлявшей собой «весьма важную тайну», Гаррис узнал от своего «друга» князя Потемкина и секретаря А.А. Безбородко. Чтобы не подставить своих информаторов, посол просил Фокса делать вид «ничего не знающего» об этом секретном плане императрицы. Сам же он отправился в Царское Село, чтобы повидаться с князем Потемкиным и узнать подробности готовящегося предприятия.

В это время князь Потемкин был в отъезде, но по возвращении, хотя уже была полночь, прислал послу «краткую, но выразительную записку»: «Да здравствует Великобритания и Родней! 583 583 Родней Джордж Брайджес – известный английский адмирал. Одержал ряд побед в сражениях с испанцами и французами во время их войны с Великобританией. В 1782 г. разгромил французскую эскадру в Доминиканском сражении. Я только что приехал, любезный Гаррис. … Приходите ко мне сейчас же!» Гаррис не заставил себя долго ждать, и «через минуту» уже был в покоях князя. Собеседники провели вместе «большую часть ночи» и часть дня. За это время Потемкин не раз отправлялся к императрице и возвращался от нее «в самом веселом расположении духа». Он неоднократно повторял заверения Екатерины в своей благосклонности к Англии, «уважении и одобрении, которые она питала к ее министрам», а также выражал свое восхищение одержанными победами британцами «с такой восторженной радостью», как будто сам был англичанином.

Примечательно, что в своей депеше в Лондон от 10 июня 1782 г. Гаррис ограничился лишь отдельными, незначащими деталями разговора с Потемкиным. Более содержательной оказалась беседа посла с секретарем Безбородко, о чем он информировал свое руководство. «Цель у меня была та же, но средства, мною употребленные, были весьма различны, – писал Гаррис. – Теперь я говорил с доверенным слугой императрицы, а не с могущественным другом, возвышенный и ясный гений которого не подчиняется условным правилам обыкновенной министерской конференции» 584 584 Лорд Мальмсбюри (Гаррис) и Россия в царствование Екатерины II. Указ. соч. С. 850–851. . В разговоре с Безбородко Гаррис попытался убедить его в том, что виновницей препятствий к мирному договору с Голландией является Франция. В Амстердаме вспыхнули беспорядки, отмечал посол, их участники «горячо желали примирения с Англией», однако их удерживают угрозы Франции: они опасаются за участь своих владений, находящихся в руках этого государства. В заключение беседы Гаррис выразил надежду на то, что императрица употребит «самые энергические» действия, чтобы добиться желаемой цели,Трудно сказать, о каких действиях шла речь. Не пытался ли посол внушить императрице мысль о необходимости вооруженного вмешательства в конфликт враждующих сторон? Как бы то ни было, секретарь обещал все сказанное Гаррисом передать Екатерине II.

В одной из депеш Гаррис известил мистера Фокса о перехваченном российскими властями письме голландского посланника, в котором тот «весьма непочтительно» отзывался об императрице и высказывал пожелание препятствовать заключению отдельного мира. Реакция Екатерины была незамедлительной. Она потребовала немедленного отзыва посла и воспрепятствовала его свадьбе. Впрочем, Гаррис ожидал более решительных действий со стороны императрицы.