Игорь Сенченко - Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

Издревле негоцианты-аравийцы торговали и со «страной ас-Син » (Китаем). Несмотря на то, что Китай у мореходов «Океанской Аравии » считался «краем света», ходили они туда за товарами, приносившими прибыль, часто и охотно. Экспедиция морем из Южной Аравии в Китай и обратно занимала больше года. Поэтому торговцы-южноаравийцы держали в Китае своих постоянных представителей. Со временем в Ханфу и Кантоне возникли крупные арабские колонии; их статус регламентировался специальным договором, заключенным с императором Китая (4). Мореходы Аравии заимствовали у китайцев не только «дом иглы», то есть компас, но и металлический якорь. В Аравии его до сих пор называют китайским.

Имели место в истории китайско-аравийских отношений в период Средневековья и визиты на «Остров арабов» посольских миссий и торговых экспедиций из Китая. В 1427 г., например, крупное китайское посольство посетило Йемен. В Аден и другие порты «земель ладана и серой амбры», несколько раз заходил, командуя легендарной «Армадой династии Мин», выдающийся китайский флотоводец Чжэн Хэ (1371–1435). О землях Южной Аравии он говорил как о «родине великих корабелов и мореходов». По его мнению, в XV веке южноаравийские океанские торговые суда доу были самыми быстрыми в мире (их скорость составляла 8–9 узлов в час), а мореходы и лоцманы Южной Аравии – самыми компетентными и именитыми.

«Пределы мореплаваний» арабов Южной Аравии, пишет в своей «Истории мировой торговли» А. Бэр, пролегали там, где «заканчивались их познания земного шара» (5). И что примечательно, добавляет он, где бы южноаравийцы не торговали, дела вели честно, и потому всюду находили поддержку у местных владык, и становились под их опеку: будь то в Индии или Китае, на Цейлоне или в Корее.

Мореходов-южноаравийцев, ведавших «секретами морских путей» в Индию и в Юго-Восточную Африку, в Китай и Корею, Индонезию и Австралию (задолго, заметим, до появления там европейцев), народы Древнего мира именовали «финикийцами восточных морей».

О мореходах Южной Аравии, как высоких профессионалах, отзывались в своих сочинениях Агатархид и Артемидор, Арриан и Страбон, ал-Идриси и ал-Казвини. Мореплавание в былые времена было делом нелегким ., а в водах, омывающих Аравийский полуострову богатых песчаными отмелями ., коралловыми рифами и «буйными ветрами», и вовсе опасным. Даже легендарные финикийцы, «короли морей» Древнего мира, и те, отправляясь в «темные воды», что у «Острова арабов», приносили жертву богам. По возвращении же из «страны благовоний», живыми и здоровыми, возжигали в храмах ладан и мирру. Их с почетом препровождали туда, притом сразу же после высадки на берег, украсив головы венками, родные и близкие. Воскурив благовония, мореходы выражали тем самым благодарность богам за дарованное им избавление от «опасностей», столь многочисленных у края «Большой воды», то есть в прибрежных водах Южной Аравии (6).

Отдельную группу в касте мореходов-аравийцев составляли му’аллимы , авторитетные лоцманы-наставники, досконально знавшие «лица морей и океанов». Му’аллим прокладывал курс корабля, отвечал за установку и работу компаса, а также за правильное размещение груза на судне. В Красном море обязанности капитана и лоцмана выполнял зачастую один и тот же человек, именовавшийся у красноморских мореходов руббаном. Распоряжениям и приказам капитана корабля, «шейха судна», матросы повиновались безропотно и безоговорочно. «Десять капитанов на одном корабле, – повторяли они поговорку предков, – сегодня же судну быть на дне».

Для защиты от пиратов и от «козней джиннов» мореходы-аравийцы надевали на себя байраки , амулеты-обереги. Бытовало поверье, повествует Ибн ал-Муджавир (ум. 1291), что байраки приносят удачу – «хорошие ветра» и безопасность на море. Мореходы Океанской Аравии верили в то, что у каждого судна есть свой ангел-хранитель, и, отправляясь в плавание, произносили в его адрес благодарственные слова и обращались к нему с просьбами о покровительстве и защите.

«Знатным пристанищем торговым» и «удобной стоянкой корабельной» издревле слыл среди мореходов и негоциантов ‘Адан (Аден). Город этот, отмечал в своих сочинениях арабский географ ‘Абд ар-Рашид ал-Бакуви, расположен «на берегу моря ал-Хинд [Индийского океана]. Назван так в честь ‘Аднана ибн Исма’ила ибн Ибрахима [внука Авраама]». ‘Адан (Аден) – это город-рынок для купцов и пристань-гавань для мореходов. Торговцы являются сюда «с грузами товаров из ал-Хинда, ас-Сина, ас-Синда, ал-Хабаша, из Фарса и Ирака» (7). Невдалеке от города, посреди моря, «стоит гора красного цвета», из которой «огонь выходит»; и название горе той – Ан-Нар (Огонь).

Аден считался крупнейшим морским транзитным пунктом прошлого. Клавдий Птолемей (ок. 100–170), автор свода географических сведений античного мира, именовал Аден «знатным рынком Аравии», «городом купцов и товаров со всех частей света», а Плиний (22/24-79) – ее «торговыми воротами», «местом обмена» товаров индийских и китайских на те, что «завозили из земель египетских и финикийских». Первенство правителей Маската и Адена в морской торговле в Индийском океане было, по словам Плиния, в его время бесспорным. Делясь собранными им сведениями о торговле в Адене, известный арабский географ Закарийа’ ал-Казвини (1203–1283) писал, что товары и торговцы «стекались» туда отовсюду. Из рассказов греческого географа Агатархида (II в. до н. э.) известно, что товары свои из Адена в «земли фараонов» сабейцы и минейцы доставляли по суше и по морю, верблюжьими караванами и судами.

‘Адан (Аден), сообщает арабский историк Ибн Хордадбех (820–912/913), служил мореходам и негоциантам мира важнейшим портом так называемого красноморского коридора. В этом городе проживали крупные и влиятельные коммуны индийских, персидских и еврейских торговцев. У каждой из этих коммун имелся свой голова. Об одном из них, Мадмуне, старшине еврейских коммерсантов, упоминают именитый арабский путешественник Ибн Джубайр (посещал Аравию в 1183 г.) и известный исследователь арабоеврейских отношений Ш. Д. Гойтейн. Специализировался Мадмун на финансировании торговых операций аденских купцов с Каиром. Был хорошо знаком с разбойниками, промышлявшими на морских торговых путях у побережья Южной Аравии. И будто бы «имел с ними уговор», что позволяло ему выступать гарантом безопасности своих клиентов и их грузов от действий пиратов (8).

Все коммерсанты Адена, местные и иностранные, состояли в гильдии предпринимателей во главе с выборным старостой, который представлял их интересы в администрации города.

Богатая информация о корабельных стоянках Древнего Йемена содержится в работах арабского историка и географа ал-Йа’куби (ум. 897). Аден он именует «гаванью Сана’а’», куда «приходили суда из Индии и Китая» (9). Славился Аден, говорит ал-Йа’куби, и торговлей самоцветами. Сюда завозили топазы и изумруды, сапфиры и яхонты с Цейлона, рубины из Бадахшана (Северный Афганистан), бирюзу из Нишапура (Иран), аметисты из Хиджаза, оникс из Абис-синим. Здесь же хранили и распродавали йеменский бериллий. В Аден, повествуют своды аравийской старины, поступали, складировались, а потом широко расходились во все концы света «самые дорогие товары» Древнего мира. Из Индии – пряности, перец и корица, а также драгоценные камни; из Африки – золото и слоновая кость; с Бахрейна – жемчуг, а с острова Сокотра – алоэ и камедь «драконового дерева».