Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Хотят ли русские обсуждать проблему Берлина как изолированную проблему или в связи с общегерманским урегулированием? [216] Ibidem.

21 марта дипломатический обозреватель агентства Ассошиэйтед Пресс Дж. Хайтауэр отмечал, что американские должностные лица все еще не могут понять, какими целями руководствовался СССР, возобновляя переговоры. Тем не менее, госдепартамент считал, что «советский премьер по-прежнему стремится положить конец оккупационным правам западных держав в Берлине и сделать город еще более уязвимым для нажима со стороны коммунистов». Ход предстоявших переговоров Хайтауэр связывал с выводом советского военного персонала с Кубы и приводил следующие данные: по официальным подсчетам Вашингтона с Кубы должно быть выведено 9 тысяч советских солдат и офицеров, а выведено всего 3 тысячи.

Перспективы переговоров он оценивал не слишком оптимистично: «В лучшем случае, считают сейчас в Вашингтоне, Хрущев будет тянуть время, избегая конкретного обсуждения спорных вопросов между Востоком и Западом. В худшем случае он может предъявить Западу совершенно неприемлемые требования» [217] АВП РФ, ф. 56–6, оп. 22, п. 478, д. 276, ТАСС, 21.III.1963, л. 164–0-165–0. .

Еще меньше оптимизма в отношении предстоявших вскоре переговоров было в комментариях прессы ФРГ и Западного Берлина. «Ди Вельт» считала, что США не проявляют никакого оптимизма в этом вопросе. «По мнению американских экспертов, — подчеркивала газета, — кризис между Москвой и Пекином исключает в настоящее время какие-либо существенные шаги с советской стороны к улучшению отношений с Западом» [218] Die Welt, 22.III.1963. . А «Франкфуртер Альгеймайне» видела цель переговоров лишь в том, чтобы «найти формулу, позволяющую Москве выйти из аферы без потери престижа» [219] Frankfurter Allgemeine, 22.III.1963. .

В обстановке неверия в успех, во многом созданной западными средствами массовой информации, 22 марта в официальных кругах Вашингтона сообщили, что новый тур переговоров между СССР и США по Берлину начнется в столице США 26 марта. Их будут вести Д. Раск и А. Добрынин [220] АВП РФ, ф. 56–6, on. 22, п. 478, д. 276, ТАСС, 22.III.1963, л. 53-А. .

Вашингтонский корреспондент агентства ЮПИ С. Хенсли в комментарии, посвященном началу переговоров, писал, что «Берлин по-прежнему остается самым критическим вопросом, разделяющим Запад и Россию, хотя этот вопрос в последние месяцы отсутствовал в газетных заголовках. Советские и американские должностные лица признают, что в Европе не может быть прочного мира, пока не будет решена эта проблема. Москва и Вашингтон живут в постоянном страхе, что какая-нибудь искра в этом районе может зажечь третью мировую войну» [221] Там же, ТАСС, 26.III.1963, л. 130–0. .

26 марта первая встреча Добрынин-Раск состоялась. Она продолжалась один час. Добрынин улыбался, говорилось в комментарии агентства Ассошиэйтед Пресс, но держался ни к чему не обязывающим образом, когда входил в кабинет Раска. Его сопровождал советник посольства Г. Корниенко. Вместе с Раском за стол переговоров сели советник по делам Востока Л. Томпсон и руководитель управления госдепартамента по делам Берлина М. Хилленбранд [222] Там же, ТАСС, 27.III.1963, л. 13–0. .

Перед встречей Раска с Добрыниным представитель госдепартамента по вопросам печати Л. Уайт назвал эту встречу «продолжением прежних исследовательских обсуждений, предпринятых с тем, чтобы выяснить, изменилась ли позиция Советского Союза до такой степени, что проведение переговоров о заключении соглашения по берлинскому вопросу представляется возможным» [223] Там же, л. 14–0. . После завершения встречи госдепартамент прибег к своему обычному клише, назвав ее «дружественной и деловой» [224] Washington Post, 27.III.1963. . Встреча имела конфиденциальный характер и обе стороны воздержались от раскрытия ее содержания.

По данным Г. Веттига, который ссылается на американские источники, Добрынин вновь заявил Раску, что якобы достигнуто единство по всем вопросам, кроме вопроса о военном присутствии в Западном Берлине, с чем американцы никогда не соглашались. Основываясь на мимоходом сделанном Хрущевым в конце 1962 г. замечании, продолжает Веттиг, Добрынин выразил мнение, что «западные державы могли бы в течение определенного переходного периода сохранять в Западном Берлине свои военные силы, если рамки их присутствия будут определяться ООН вместо НАТО». Данное предложение «является хорошей основой для решения этого в высшей степени сложного вопроса и открывает путь к превращению Берлина в свободный демилитаризированный город» [225] Веттиг Г. Указ, соч., с. 267–268. . Раск в ответ указал на право присутствия западных держав в Берлине и обратил внимание на другие спорные пункты, прежде всего на спорные условия доступа [226] Там же, с. 268. .

Самой обнадеживающей фразой, услышанной журналистами от представителей обеих сторон, была фраза о том, что переговоры будут продолжены. Как отметил Уайт после первой встречи, «ни одна из сторон не внесла новых предложений и никакого обмена документами не было» [227] Washington Post, 27.III.1963. . Комментируя эту встречу, Мардер писал: «Пока что имеется лишь одна ясно установленная причина советской просьбы возобновить беседы о Берлине: рассеять всякое сомнение, что выступление Хрущева в январе с защитой коммунистической станы… означает, что русские готовы положить в долгий ящик свою длительную кампанию за удаление западных держав из бывшей германской столицы» [228] Ibidem. .

Правда, этот вывод Мардера плохо сочетался с сообщением о содержании состоявшейся 11 марта встречи советского посла в Лондоне А. А. Солдатова с английским министром иностранных дел лордом Хьюмом. В ходе этой встречи Хьюм спросил Солдатова, «удовлетворятся ли Советы созданием своего рода ооновского зонта над Берлином или же цель русских заключается в том, чтобы ликвидировать статус союзников как оккупационных держав. Советский посол ответил, что Москва настаивает на ликвидации роли союзников как оккупационных держав и всей вытекающей отсюда ответственности… А поскольку права и полномочия, вытекающие из оккупационного статуса, имеют жизненно важное значение, то советское требование не может быть предметом сделки, и лорд Хьюм так и сказал русскому послу» [229] New York Herald Tribune, 26.III.1963. .

После первой встречи Добрынина с Раском высказывалось также предположение, что «Советский Союз, видимо, интересует гораздо больше не сам Берлин, а зондирование намерений США в отношении участия Западной Германии в ядерных силах НАТО. Опасения, что Западная Германия будет иметь голос в использовании ядерного оружия, задевает русских за живое» [230] Washington Post, 27.III.1963. .