Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

В количественных числительных первой девятки можно заметить парность, созвучность и сочетаемость: три – че- три -е, пять (пясть) – шесть, семь – (о)семь, дъва – дев- ять. В последней паре сближаются форма женского рода дъвѣ «две» и праславянской основы devę(t) «девять», иногда терявшей согласное – t- , судя по словам девясил, девяносто . Все эти пары дополняло числительное один . Если числительные девятерицы расположить попарно, одно напротив другого, на окружности восьмичастного святилища, а первое по порядку поместить в центр, то каждая из пар будет объединять чётное и нечётное число и представлять четверть годового круга, их сумма будет равна сорока четырём (22х2): 3+4 и 7+8 равны 5+6 и 9+2. Если учесть единицу, находящуюся в центре, то все вместе они составят 45 – число дней осьмины года. При обрядовом счёте из первого числа исходило второе , а девятое (от индоевропейского * deiṷo «дневное, сияющее небо») замыкало девятерицу священных чисел и относилось к ним, как «небесное» к «земным».

Происхождение числительного девяносто неясно. Предположительно, его двухчастной основой явилось краткое прилагательное дивенъ к существительному мужского рода съто «множество, соединение, воинская сотня». Оно соотносится с сътъ «соты в улье» и латинским cocio «соединять, совокуплять». Слова с древнерусским сто сохранили значение «неопределённого множества»: сторицей (от сто и рьцы) «многократно рекомое», стоборие «ряд столбов ограды», столетник «многолетний» и др. Первоначальный смысл реконструируемой формы *дивено-сто восстанавливается как «небесная четь (при счёте четвертями года)» при учёте синонимической связи древнерусского съто и праславянского * četa «отряд, община, полчище; сочетание, пара».

Следы «небесного» летоисчисления сохранились и в счёте великих чисел. [231]Числительное тысяща «тысяча» с индоевропейской основой *tus- «множество» можно сблизить с древнерусским тыть «жиреть», от которого происходят тучный и туча «облако, множество». На порядок большее числительное тьма «десять тысяч», вероятно, соотносилось со звёздами, поскольку в период словообразования оно выходило за пределы какого-либо счёта. В Средние века появились ещё менее представимые числа: неведий, несведа «миллион» (легион, леондр на языке книжников), ворон «десять миллионов» – непостижимое число, название которого отсылало к образу вещей «птицы неба», колода «сто миллионов» и тьма тем «бездна, миллиард (?)».

Дни летнего и зимнего солнцеворота, весеннего и осеннего равноденствий являлись главными праздниками древних русов и символически уподоблялись суточному движению солнца. На Коляду оно достигало нижней точки на небосводе, и обряды начинались в полночь, на Купалу вступало в полную силу, и празднество начинали в полдень, в весеннюю Масленицу – на утренней заре, в осенний Вересень – на вечерней. Начала нового солнечного круга по летнему либо по зимнему солнцеворотам соотносились с отсчётом месячных кругов по полнолуниям или новолуниям, сочетание на небе Солнца и Луны сулило либо обильный, либо голодный год.

Наряду со словом межень у русов, существовали особые наименования для равноденствий, нёсшие свето-солнечную символику. Для весеннего, предположительно, использовали одно из древних названий апреля брѣзозóръ . [232]Оно состоит из индоевропейской основы * braz- / brez– (откуда древнерусское брѣзгъ «рассвет») и корня зор- , родственного словам възоръ, зрети «смотреть». По смыслу брезозор – «время созерцания рассвета», это название может быть отнесено и к обряду встречи солнца в день весенней межени, и к следующему за ним сорокадневному сроку.

В Средние века слово брѣзозоръ превратилось в березозóл и стало истолковываться как «время защиты от зол», а затем как «время заготовки березовой золы», что уже не имело отношения к солнечному календарю. [233]Древнерусское название осеннего равноденствия и обряда его встречи вéресень, вресень было перенесено на сентябрь. Оно содержит основу *ṷert– «вращать, вертеть» и родственно праславянским * veresenь / veretenь , при этом чередующаяся основа vers-/vert– сравнима с чередованием в латинских глаголах verso, verto «вращать, вертеть». В наименовании вересень угадывается искажённое вéретень , родственное словам веретено, вертеть, воротить . Оно совпадает по смыслу со словенским названием октября obročnik в значении «поворотный месяц» (от obroč «обруч, обод»).

Четыре другие праздники отмечали «осьмины» года (по стюл. ст.). Два из них восходили к дохристианским обрядам, оставшимся в календаре Католической церкви: Defuncti («День усопших», 2 ноября) и Candelae («Свечи», 2 февраля). В солнечном коло им соответствовали осенние поминальные дни Родители (По́мины, Де́ды, 2 ноября) и предвесенний праздник Свечи (2 февраля), название которого сохранилось у южных славян и относилось к февралю: сви́чан, све́чен, све́чник, свечко́вый. В XIV веке на Руси праздник Родители был приурочен к ближайшей субботе перед днем памяти св. Димитрия Мироточивого (26 октября, Дмитриевская родительская суббота), видимо, еще раньше праздник Свечи заменили церковным Сретением (2 февраля).

Следы ещё двух «осьминных» праздников почти не сохранились. Последовательность сроков солнечного коло позволяет определить лишь время их наступления. Спустя сорок дней после весеннего равноденствия отмечали древнюю Радоницу (1 мая) – праздник воскресения душ предков и возрождения природы. Церковная пасхалия размыла её сроки и оттеснила прежний смысл. «Радоницей» стали называть поминовение родственников на девятый день после Пасхи. Под влиянием православного Великого поста, самый поздний срок завершения которого падает на 25 апреля, некоторые обряды древней Радоницы были перенесены на день св. Георгия (Егория Вешнего, 23 апреля), отстоящего ровно на одну девятину от 1 мая. В народном календаре этот день считался началом земледельческого года.

После празднеств Купалы, к которым присоединяли пять дополнительных дней года, наступала девятидневная Русальница, а сразу после неё солнечный месяц, длившийся от 26 июня до 4 августа и носивший предположительное название *ярь, *ярень. Столь же предположительно определяются названия приходившегося на 5 августа праздника * За́ри и следующего за ним сорокадневного срока, оставшегося в народном наименовании августа – за́рев, заре́вник. Весенняя Радоница и, спустя ровно полгода, осенние Родители являлись всеобщими по́минами душ предков. Такое же время в годовом круге разделяло вторую пару «осьминных» праздников – За́ри и Свечи, с наступлением первого небесный свет начинал меркнуть и становиться «закатным», с наступлением второго – всё сильнее прибывать, будто «возгораясь» от звёзд-свечей.