Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Присланный на Русь в 1039 году греческий митрополит Феопемпт заново освятил выстроенную Владимиром Десятинную церковь, в которой до него служило русское духовенство из Корсуни. Киевляне негодовали. Действия греков походили на подозрения в невежестве или еретичестве. Ярослав изгнал Феопемпта, понимая, что такой поступок вызовет ярость Константинополя. С воцарением Константина IX Мономаха, неприязнь византийцев к выходцам из Руси ещё более возросла. Летом 1042 года на константинопольском рынке во время ссоры русских и греческих купцов, был убит знатный русич, учинён погром русской колонии, а на Афоне разгромлены склады и пристань недавно возникшего русского монастыря. Посольство, отправленное в Константинополь для переговоров с новым императором, вернулось ни с чем.

Непокорную Русь пытались унизить и запугать. В ответ Ярослав послал на Царьград старшего сына Владимира с войском на четырёхстах ладьях. Их встретили быстроходными триерами и «греческим огнём». Внезапная буря разметала корабли русов, спасшихся прикончили на берегу войска императора. Знаменитый историк и монах-царедворец Михаил Пселл с упоением описал эту победу: греки «устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море». [538]Попавшие в плен воины были ослеплены, вернулся домой лишь княжич Владимир с остатками дружины.

Независимость от империи, на которой неизменно настаивал Новгород, была настолько важна, что в 1044 году новгородцы и варяги во главе с Владимиром Ярославичем в отместку захватили Корсунь и вывезли богатые трофеи. Вскоре был заложен новгородский Софийский собор, как полагают, для размещения захваченных церковных ценностей – «корсунских древностей». Поход русов на Корсунь был достаточно красноречив. В 1046 году с Византией был заключён мир и скреплён браком Всеволода Ярославича с дочерью императора Константина. Но после того, как в 1051 году Ярослав Мудрый, не спрашивая позволения Патриарха, возвел на митрополичий престол епископа Илариона, возникли новые распри. Около 1055 года присланный из Константинополя митрополит Ефрем заново освятил киевский Софийский собор, приравняв «самоволие» русов к церковной ереси. В Никоновской летописи сохранилось упоминание о напряжённых отношениях Руси с греками в середине XI века, когда Русская церковь претерпела от них много «вражды и лукавства».

После кончины Ярослава Русь пошла на некоторые уступки и отказалась от союза с ненавистными для Византии норманнами. К тому времени они завоевали уже несколько стран Западной Европы, и враждебность к ним греков была понятна. Константинополь с подозрением смотрел и на Киев, а жителей Новгорода считал «варягами». Греков куда более привлекали теплые земли Галицкой Руси и Тмутархани, которую Византия хитростью присвоила в 1094 году. Видимо, в ответ на это в 1116 году войска Владимира Мономаха, сына Ярослава, выступили против Константинополя и захватили на Дунае несколько византийских городов. [539]В то время ещё живы были воспоминания о «дунайской прародине» славян и желании Святослава перенести столицу Руси в Переяславль (болгарский Преслав), «яко то есть среда земли моей, яко ту вся благая сходяться». Православных болгар, которых Византия лишила независимости в 858 году, продолжали считать единоверными, близкими родичами.

Греческий огонь. Поход русов на Царьград 1043 года. Византийская миниатюра. XI в.

Высокомерно-враждебное отношение Византии к Руси отразила «Повесть временных лет». Её слоистый, много раз исправленный текст начал создаваться в 1030-е годы при Киевской митрополичьей кафедре повелением Ярослава Мудрого. В 1073 году летописание продолжил монах Никон. Спустя 20 лет игумен Иоанн завершил на его основе «Начальный свод», а в 1110–1112 годах черноризец Нестор – всю «Повесть». Вряд ли случайно в 1116 году, вскоре после похода Владимира Мономаха против Византии, игумен Сильвестр внёс в неё изменения, а в 1118 году по настоянию новгородского князя Мстислава Владимировича летопись переписали в третий раз.

«Повесть» скроена из противоречий. Она была предназначена для великокняжеской и церковной власти и должна была дать ответы на два важнейших для тогдашней Руси вопроса: «Откуду есть пошла руская земля /…/ и хто в ней почалъ пѣрвѣе княжити /…/»? Необходимость в них была вызвана не только желанием утвердить права рюриковичей на верховную власть. Летописцы всячески подчёркивали независимое от Византии происхождение русского государства. Негласный вызов империи заключался даже в названии Русская земля: для множества греков родиной являлось «рассеяние», границы Византии проходили по землям разных народов, власть над которыми поддерживалась военной силой. [540]

При написании введения летописцы пользовались «Хроникой» Григория Амартола, который доводил мировую историю до 842 года. «Повесть» начинала историю Руси с 852 года: когда «наченшю Михаилу цесарьствовати, нача ся прозывати Руская земля». Летописец смиренно отдавал византийцам, крестившим Русь, право «прозвать» её, иначе говоря, признать существование нового государства. Но почему его возникновение было отнесено к 852 году? Несомненно, греки знали, что о «народе ерос» ещё под 518 годом упоминал Псевдо-Захария в написанной по-гречески «Церковной истории». Разумеется, им было известно и про приезд в государство франков в 839 году посольства от византийского императора Феофила, запись о котором сохранилась в Вертинских анналах: «С ними [послами] он прислал ещё неких [людей], утверждавших, что они, то есть народ их, называются рос (Rhos) и что их король (rex), именуемый хаканом (chacanus), направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы». [541]

Представители Патриархата при Киевской митрополии, видимо, настояли на том, что начинать историю Руси не следует ни с сообщения Псевдо-Захарии, ибо греки не признавали «варварский», догосударственный период существования народов, ни с упоминания «росов» в Вертинских анналах, поскольку его автор ссылался на императора Феофила – последнего из императоров-иконоборцев, скончавшегося в 842 году. При воцарившемся после него двухлетнем Михаиле III (и регентстве матери Феодоры) было возвращено иконопочитание и по этому случаю установлен общецерковный праздник – Торжество православия. Греки отсчитали десять лет до отрочества императора и установили началом исторического существования Русской земли 852 год.

Для рассказа о первых событиях отечественной истории киевские летописцы изучили немало византийских источников и были неприятно поражены. «Первому крещению Руси» в 860 году предшествовал поход русов на Царьград, на который патриарх Фотий откликнулся в «Окружном послании». Он с презрением обрушился на «народ, причисляемый к рабам, безвестный – но получивший имя от похода на нас, неприметный – но ставший значительным, низменный и беспомощный – но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий /…/, неуправляемый, без военачальника А../». [542]Спустя семь лет, в «Окружном послании» 867 года, Фотий с тем же красноречием писал про «народ рос» – людей, переменивших «языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя охотно поставив в ряд подданных и гостеприимцев вместо недавнего разбоя и великого дерзновения против нас. И при этом столь воспламенило их страстное влечение и рвение к вере, /…/ что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием предаются христианским обрядам». [543]Для Патриарха Фотия христианское доброчестие новокрещёного народа было неразрывно связано с «подданством» Византии, с безропотным подчинением её власти.