Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

В 1899 г. уполномоченным султана во время хаджжа выступал «начальник духовного отделения при Министерстве народного просвещения Ариф-эфенди». Священный караван с махмалем прошел по всем главным улицам Константинополя. «Во главе вереницы пестро убранных верблюдов, мулов и ослов, восседая на белом двугорбом верблюде, передвигался Ариф-эфенди, в шитом золотом мундире турецкого чиновника, держа в вытянутых вперед руках грамоту султана на исполнение возложенных на него полномочий». С обеих сторон двигалась вооруженная стража, охранявшая в пути паломнический караван с махмалем от нападений бедуинов. Проходя по улицам города, караван сделал остановку у дворца султана, где «его приветствовали чиновники и сам султан, стоя на балконе». Самые неистовые из мусульман, опускались на колени и «целовали следы от копыт животных, направляющихся с махмалем в Священные города, Достопочтенную Мекку и Богоугодную Медину».

К каравану, во время его остановки у дворца султана, «подходили евнухи с шелковыми мешочками», с содержавшимися в них «пожертвованиями дам султанского гарема». В каждом таком мешочке, кроме золотых монет, имелся «листок бумаги с именем жертвовательницы», которой уполномоченный султана должен был доставить из Мекки, по возвращении из хаджжа , какой-либо сувенир, будь то воду из Святого источника Замзам, либо четки, либо мешочек с мекканской землей. Из султанских покоев слуги подносили к махмалю «сундучки с золотом» — дарами султана Священной Каабе.

Потом караван переместился в «мусульманскую часть города, в район Скутари, где находился 15 дней»; и в продолжение всего этого времени, переходя из квартала в квартал, от дома к дому, собирал пожертвования. После чего отправился с паломниками в Святые места (189*).

Согласно статистическим данным, приведенным в заметках М. Никольского, в хаджж : 1891/2 г. через Джидду и Йанбу прошло 44 900 паломников. В последующие годы их численность составляла: 1892/3 г. — 53 962; 1893/4 г. — 92 625; 1894/5 г. — 49 628; 1895/6 г. — 55 409; 1896/7 г. — 62 731; 1897/8 г. — 41 133; 1898/9 г. — 36 768; 1899/1900 г. — 36 609; 1904/5 г. — 66 505; 1906/7 г. — 70 052; 1907/8 г. — 108 141 (190).

В хаджж 1904/5 г. Джидду посетило 127 пароходов; из них 91 — под английским флагом, 7 — под русским и 5 — под турецким (общее число паломников составило 150 000 чел.). В хаджж 1906/7 г. Джидда приняла 205 судов (170 пароходов и 35 парусников); из них 135 — под английским флагом и 8 — под русским (191).

Достопочтенная Мекка — «матерь городов», «очаг веры» и «сердце ислама», как называют этот Священный город мусульмане, место Дома Аллаха (Каабы), — являлась и крупным торговым центром Хиджаза. В квартале Зуйка, что к северу от Каабы, располагался рынок по торговле невольниками. В январе 1906 г. цены на рабынь на нем, говорится в заметках М. Никольского, были такие: «суданки и вообще черные невольницы продавались по 9–12 лир; абиссинки — по 15–18 лир; но вот молодые и красивые абиссинки, предназначавшиеся для утех, оценивались в 30–60 лир (1 турецкая лира равнялась 8 руб.50 коп.)».

После разгрома турками йеменских повстанцев, докладывал М. Никольский (17.10.1905), невольничий рынок в Мекке был переполнен красивыми рабынями из Йемена. Около 200 молодых йеменок работорговцы выставили в семи-восьми лавках Мекки, специализировавшихся на торговле рабами. Однако покупателей на них среди арабов не нашлось, так как те опасались мести родных этих йеменок.

К слову, когда в отсутствие консула М. Никольский управлял консульством, то добился освобождения нескольких рабов. «Сегодня утром, — извещал он посла в Константинополе (20.07.1905), — ко мне пришли два негра, получившие вчера свободу по моему требованию». Вместе с тем, каймакам Джидды во время встречи и беседы с драгоманом консульства Воиновым «просил его, как можно скорее отправить этих освобожденных невольников в Судан» — во избежание проявления недовольства со стороны местных арабов (192).

Упоминая о мекканской колонии выходцев из России, М. Никольский замечает, что немало имелось среди них лиц, «бежавших из тюрем, от долгов, судебного преследования или военной службы». В Мекке, по его словам, жили «преимущественно туркестанцы и бухарцы. Татары для проживания избрали Медину». Предпочтение, что татары отдавали Медине, объяснялось, по его мнению, еще и тем, что климат там был «не так жарок, как в Мекке». Именно в мединских «богословских учебных заведениях, славящихся во всем исламском мире, чаще всего обучались и состоятельные ученики из мусульманских мест в России».

Некоторые из оседавших в Мекке мусульман-выходцев из России женились на арабках. Мекканцы тоже брали в жены «бухарок и татарок». Многие мекканские татары, также как и их соплеменники в Медине, «получали жен из Казани». Татарки, будучи «не в состоянии свыкнуться с местным жарким климатом, быстро вяли».

На слуху у мекканцев, свидетельствует М. Никольский, во время его службы в Джидде было несколько имен щедрых благотворителей-мусульман из России. Среди них — «известный бакинский богач Тагиев, пожертвовавший на нужды города десятки тысяч» (193).

Возвращаясь из хаджжа , паломники везли с собой из Святых мест подарки-сувениры. Чаще всего — «четки (черные — из местных кораллов, и желтые — из Константинополя), до 3 000 000 ниток ежегодно, и жестянки с водой из Священного источника Замзам» (194).

Надо сказать, что паломники-мусульмане из России ценили то, что делало русское правительство и дипломатические миссии в Турции, Египте, Индии, Месопотамии и Аравии по их защите во время паломничества в Святые земли ислама в Аравии.

«Киргизы Семипалатинской области, — телеграфировал фон Циммерман (22.02.1903), — во главе с волостным старшиной, собравшись 16 февраля во дворе Заповедной мечети в Мекке, где находится Кааба, вознесли Богу горячие молитвы о здравии и благоденствии Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни Императрицы». Получив эту телеграмму и ознакомившись с ней, «Государь повелел передать Высочайшую благодарность» русскоподданным киргизам Семипалатинской области, прибывшим на поклонение в Мекку (195).

Особое внимание в донесениях, посвященным вопросам паломничества, российские дипломаты акцентировали на намерениях Англии и Турции «возбудить и обуздать религиозный фанатизм жителей Закавказья и Средней Азии» в целях реализации «подрывных замыслов в отношении России».

«22 апреля с. г., — докладывал из Константинополя коллежский секретарь Писарев (26.04.1904), — явился в посольство русскоподданный Мухаммад Хафиз и поведал о том, что в Константинополе образовался кружок лиц», выходцев из России, принявших турецкое подданство. Во главе их стоит «бухарец Ибрагимов, уроженец Тобольской губернии, Тарского уезда, Бухарской волости, прибывший в Константинополь 4–5 месяцев тому назад (имеет загранпаспорт, выданный ему 25.09.1903 г. градоначальником Санкт-Петербурга)».