Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Британцы, к примеру, имеют здесь несколько стационеров: крейсер «Pomone», канонерские лодки «Readbrest» и «Lapwing», а также посыльные суда «Sphinx», «Lowrence» и «Assaye». Два последних из них, принадлежащие индийскому флоту, «находятся в полном распоряжении генерального консульства в Бушире». Постоянное пребывание английских стационеров «замечено в Маскате, Бушире и Кувейте» (125).

В настоящее время, указывается в рапорте В. Бэра, нашим генеральным консульством в Бушире заведует бывший секретарь консульства в Багдаде, надворный советник Г. В. Овсеенко. «Имея, видимо, свои собственные средства, он сразу же поставил наше консульство в должное положение. На получаемое же, сравнительно небольшое денежное содержание, он, конечно, не мог бы так достойно представлять Россию» (126).

Ставит В. Бэр в рапорте и вопрос о необходимости «выделения подарков» командирам русских кораблей, отправляющимся с миссией военной дипломатии в Персидский залив. «По местному обычаю, пишет он, — как шейхи, так и губернаторы присылали в подарок экипажу „Варяга“ коров, овец, кур, зелень, а в Бушире — маленькие коврики… Я же, к сожалению, не имел возможности должным образом отдарить их. Мне кажется, что, отправляя суда по портам Персидского залива с целью завязать дружественные отношения, следовало бы отпускать в распоряжение командиров подарки вроде хороших ламп, часов с будильниками, ружей, кофейных и чайных сервизов, самоваров и тому подобных вещей». К слову, командиры английских судов, замечает В. Бэр, всегда одаривают шейхов и представителей городских администраций в портах (127).

Принимая во внимание, что «город Аден служит, так сказать, узловым пунктом почти для всех судов, следующих на Восток и обратно», и то, что в будущем он, по всей видимости, приобретет «большое значение как наблюдательный пункт при плаваниях судов наших в Персидский залив», представляется обоснованным иметь в Адене русского консула. Думается, что если в Адене «будет консулом русский подданный», то у нас появится возможность пристально наблюдать «за всеми перемещениями иностранных судов» в Персидском заливе. Нынешнему же, «коммерческому», как его называет В. Бэр, консулу это неинтересно. Занят он больше коммерческими делами, «нежели собиранием разного рода сведений, мало его интересующих», но для нас, несомненно, важных (128).

В июне 1902 г. земли бассейна Персидского залива посетил первый русский ученый-этнограф, Николай Васильевич Богоявленский, о котором мы еще обстоятельно расскажем в этой книге. В отчете о командировке, он отмечал, что содержание его разговоров с шейхами Кувейта и Бахрейна ясно указывало на то, что «на арабском берегу Персидского залива обаяние России как могущественной державы очень велико». И что «обаяние это усилено было прибытием крейсера 1-го ранга „Варяг“, который произвел, можно сказать, ошеломляющее впечатление на все арабское побережье, как своей величиной, так и своими четырьмя трубами и электрическими огнями, каких у британских военных судов, стоявших в Персидском заливе, не было». До похода «Гиляка», и особенно «Варяга», арабы Залива, по впечатлениям Н. Богоявленского от его встреч и бесед с ними, были абсолютно уверены в том, что «войска у русских много, но совсем нет военных судов» (129).

С учетом позитивных для интересов Отечества результатов первых походов в Персидский залив кораблей Военно-морского флота Российской империи Владимир Николаевич Ламздорф внес на рассмотрение управляющего Морским министерством П. П. Тыртова предложение о «предоставлении стационера в распоряжение генерального консульства России в Бушире». Военное судно, «постоянно находящееся в Бушире, в распоряжении российского диппредставительства, — писал В. Н. Ламздорф, — способствовало бы, по мнению МИД Российской империи, поддержанию среди народов Персидского залива должного имиджа России как великой державы».

Из ответов П. П. Тыртова видно, что и его ведомство, и он лично позитивно в целом реагировали на инициативу графа В. Н. Ламздорфа. Но в силу того, что на тот момент судов, которые «удовлетворили бы особым требованиям для плавания в Персидском заливе», то есть судов с малой осадкой, в российском военном флоте не было, то и «назначить стационер не представлялось сразу возможным». Вместе с тем П. П. Тыртов обещал (27.04.1902), что «при обсуждении в будущем году новой судостроительной программы вопрос о постройке такого судна для Персидского залива будет принят во внимание» (130).

Что же касается предложения В. Н. Ламздорфа о «более продолжительном пребывании в портах Персидского залива посылаемых туда наших военных судов», то реакция П. П. Тыртова на него была определенно позитивной. Со своей стороны, отвечал П. П. Тыртов, «не встречаю к тому препятствий. И если в таком судне не будет в то время особой надобности на Дальнем Востоке», то мы непременно так и поступим (131).

Документы АВПРИ и РГАВМФ свидетельствуют, что и государь император положительно отнесся к такой инициативе дипломатов и военных. Так, в письме П. П. Тыртову от 03.03.1903 В. Н. Ламздорф информировал управляющего Морским министерством о том, что депеша российского посланника в Персии, действительного статского советника Петра Михайловича Власова (1850–1904) от 15 января 1902 г. «по сему предмету была повергнута мной на Высочайшее благовоззрение Государя Императора». И «Его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно начертать на оной: „Заключение правильное“» (132).

Впечатление, произведенное на население Прибрежной Аравии «Варягом», докладывали российские дипломаты, не осталось незамеченным англичанами. Скопировано ими было многое. На базировавшихся в Заливе английских судах появилось, например, столь поразившее прибрежное население электрическое освещение. Адмиралтейство срочно отправило в Залив похожий на «Варяга» английский 4-трубный крейсер «Амфитрита».

«Заход в Персидский залив английского крейсера 1-го ранга „Амфитрита“, — сообщал русский консул в Бушире (14.06.1902), — воспринимается здесь, как стремление англичан парализовать благоприятное для России впечатление, которое произвел своим появлением в Персидском заливе русский крейсер 1-го ранга „Варяг“».

Прибыл крейсер «Амфитрита» с английским консулом в Маскате на борту, капитаном П. Коксом. «Своим внешним видом, особенно четырьмя трубами и двумя мачтами», действительно, «весьма походил издали на знакомый уже здесь населению русский крейсер „Варяг“, за который он и был принят персами при появлении своем на горизонте Буширского порта» (133).

Во второй половине января 1903 г., извещал посланника в Тегеране русский консул в Бушире, англичане послали в Персидский залив «первоклассный броненосец „Renown“ с 44 артиллерийскими орудиями, 5 минными аппаратами и 674 членами экипажа» (134).