Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Статный мужчина, лет 30-ти, по описанию Н. Богоявленского, с красивыми черными глазами и черной, как смоль бородой, шейх Джабир проводил его в приемную, устроенную на европейский лад. Снял сандалии и уселся на диван, поджавши ноги. Подали кофе, по арабскому обычаю, без сахара, в маленьких чашечках. Разместившись после встречи с шейхом Джабиром в отведенных ему комнатах во дворце, Н. Богоявленский «зажил, — по его выражению, — арабской жизнью».

О приезде россиянина шейх Джабир незамедлительно известил своего отца, который вскоре явился в город «специально для свидания» с русским путешественником. Во время беседы просил передать русскому консулу в Бушире «пожелание состоять с ним в переписке». Заявил, что «рад, когда русские приезжают к нему».

На вопрос Н. Богоявленского, что он лично мог бы сделать для шейха Мубарака в благодарность за внимание и гостеприимство, правитель Кувейта сказал: «Одно сделайте для меня, если можете, — доведите до сведения Государя Императора в Петербурге, что я — друг русским, и считаю их за своих братьев» (6).

«Большой эффект», вспоминал Н. Богоявленский, произвела на его собеседников, эмира Кувейта, а потом и правителя Бахрейна, «величина России на карте земного шара», которую он демонстрировал им во время расспросов о России. Шейх Мубарак «несколько раз» просил его показать границы России, Англии и Франции. «Громадное протяжение России, занимающей половину Европы и Азии, произвело на шейха Мубарака … прямо ошеломляющее впечатление».

Картой этой, Н. Богоявленский, с его слов, пользовался и когда отвечал на вопросы шейха Мубарака о Багдадской железной дороге. Эмир Кувейта хотел точно знать, сколько времени потребуется туркам для переброски войск по этой дороге из Константинополя в Басру; когда прокладка дороги будет закончена; и принимает ли участие в строительстве дороги Россия. Когда же я сказал, что имеются планы насчет того, чтобы проложить Багдадскую железную дорогу до Кувейта, повествует Н. Богоявленский, то шейх Мубарак тяжело вздохнул и тихо молвил, что надеется, что «Аллах не допустит такого несчастья».

Довольно обстоятельно, указывал в отчете Н. Богоявленский, шейх Мубарак расспрашивал его и о планах «постройки дороги из России в Бендер-Аббас». Просил «показать на карте ее направление, а также сухопутный путь из Бендер-Аббаса в Россию». Интересовался тем, «где стоят русские военные суда»; сколько времени им потребуется для того, чтобы дойти до Кувейта, если «даст на то приказ русское правительство»; и «где теперь находится „Варяг“, большой русский корабль», недавно посещавший Залив.

Что касается «Варяга», отмечал Н. Богоявленский, то «должен заметить, что впечатление на жителей Арабского побережья он произвел невероятно громадное»; славу о нем они разнесли по всей Аравии. Где бы я ни был, всюду задавали одни и те же вопросы: «Где теперь „Варяг“?»; «Много ли у России таких кораблей, как „Варяг“?» (7).

Кувейт, номинально находящийся в сфере турецкого влияния, «на самом деле живет самостоятельной жизнью», говорится в отчете Н. Богоявленского. Шейх Мубарак, «ловко лавируя» между тремя жадно взирающими на его удел силами, остается независимым правителем. Силами этими русский ученый называет, во-первых, шейха Ибн Рашида, вождя воинственных джабаль шаммаров , племен Верхней Аравии, «страстно желавшего» завладеть Кувейтской бухтой. Во-вторых, турок, «мечтавших превратить свою номинальную власть в Кувейте в реальную». И, наконец, бриттов , хотя и «склонивших Мубарака отдаться под покровительство Англии», но не сделавших его их вассалом.

О своих «кувейтских впечатлениях», о городе и его жителях, русский ученый-путешественник рассказывает так. День у кувейтцов разделен на две половины. «Первая начинается еще задолго до восхода солнца, и продолжается часов до 10–11 утра». После чего вся жизнь в городе замирает. Лавки и торговые ряды на базаре закрываются. Все расходятся по домам, спасаясь от зноя. Вторая половина дня — после трех часов. Ближе к вечеру оживают базары, начинается бойкая торговля в лавках. Местных товаров в них мало; практически все — привозные. Большей частью — из Индии. Самое интересное на рынках — это люди. «Женщины, судя по грациозности мужчин, должны быть верхом грации». Но об этом «можно только догадываться». Все они — «закрыты», лица их — в «полумасках». Щегольством у них считается длинный, тянущийся по песку «хвост платья». Рядом с женщинами играют дети, «совершенно голые». Тела их сплошь усеяны «болячками от укусов москитов». Неподалеку расположились мужчины, с длинными, заплетенными в косы волосами. Повсюду — масса верблюдов.

За городом — другой базар. Большинство торгующих там женщин — бедуинки. Внимание мое привлекла та из них, пишет Н. Богоявленский, которая продавала сушеную рыбу и сушеную саранчу. Мне захотелось попробовать саранчу, это «библейское кушанье». На «один шай (персидская монета, равная приблизительно 1 копейке) мне дали чуть ли не четверть меры». На мой вопрос о том, как ее едят, «араб с охотой взял одну саранчу, оторвал ей голову, крылья, лапки, а остальное с наслаждением съел. Я сделал то же самое. На вкус саранча оказалась довольно приятной, солено острой».

Жители Кувейта — приветливы и гостеприимны. Во дворце шейха, где я поселился, продолжает Н. Богоявленский, каждый день два рослых, атлетически сложенных галласа (то есть двое стражников из освобожденных рабов-африканцев) приносили мне обед на двух подносах. «Состоял он из громадного блюда вареного риса, которым можно было бы накормить с десяток людей, жареной рыбы, вареной баранины и похлебки, приготовленной из лимона, красного перца, какого-то желтого порошка и бульона».

Описывая свою прощальную встречу с шейхом Мубараком, проходившую на «открытой площадке дворца, облитой лунным светом», Н. Богоявленский говорит, что правитель Кувейта показался ему «человеком умным и интересным», этаким «тонким восточным дипломатом» (8).

30 апреля 1902 г. русский ученый отправился на Бахрейн, имея на руках рекомендательное письмо к «известному на побережье Аравии лицу», шейху Мухаммаду ‘Абд ал-Вахабу-паше.

Проживал он на острове Дарин, но по торговым делам регулярно наведывался на Бахрейн. Прибыв на место, тотчас же посетил шейха. Принял он его «очень дружелюбно». Извинился за то, что не располагает «приличными апартаментами для русского гостя», а только «комнатой в его караван-сарае», которую и предложил занять, пока не приищет для него помещение получше.

Прежде всего, вспоминал Н. Богоявленский, «нужно было достать мои вещи из таможни», которой заведовал один индус, английский подданный. «В то время как я встречался с шейхом Вахабом», замечает Н. Богоявленский, английский вице-консул на Бахрейне, г-н Гаскин, которому незамедлительно донесли о прибытии москопа , послал сказать таможне, чтобы багаж пришлого русского «без досмотра не пропускать». Однако в дело вмешался шейх Вахаб, и «вещи свои я получил без вскрытия» (9).