Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Узнав о нахождении в «Бассоре мушира , — докладывал Г. Овсеенко, — к нему немедленно прискакал Фахад Субхан ал-Мусаллам, поверенный Ибн Рашида, вместе с главным зубайрским шейхом, горячим приверженцем Ибн Рашида». Обвиняя «бассорского генерал-губернатора в потворстве шейху Мубарку», они «громко требовали удовлетворения претензий Ибн Рашида, и выдачи ему его врагов».

На письменное приглашение мушира , направленное шейху Мубараку 12 апреля, извещал Г. Овсеенко, «прибыть в 5-дневный срок в Бассору для рассмотрения жалоб сторон, шейх ответил отказом. Пусть сначала явятся в Бассору враги мои, писал он, Юсуф [Йусуф] Ибрагим и Ибн Рашид, а также бывший наш посредник, фарик Казим-паша, тогда и я явлюсь. Теперь же не имею на то времени. Но буду рад видеть у себя всякого, имеющего ко мне дело».

По получении столь «дерзкого», как заявил мушир , ответа, с «категорическим отказом» прибыть на свидание, говорится в донесении Г. Овсеенко, «турецкие генералы начали обсуждать план похода против строптивого, как они его называли, шейха». Военный бросок на Кувейт планировали предпринять с моря и с суши: «1) произвести десант пехоты со стороны моря, задействовав турецкий корвет „Зохаф“; 2) послать кавалерию сушей», призвав на подмогу арабов Ибн Рашида.

Из-за серьезных повреждений парового котла, доносил Г. Овсеенко, «корвет „Зохаф“ оказался непригодным к перевозке войск». При рассмотрении плана военного похода генералы обратили внимание «на трудности перевозки орудий и перехода кавалерии по безводной пустыне, полной к тому же союзных Кувейту племен». Обсудили вопрос о «заметно активизировавшихся — с прибытием в Бассору турецких войск — сношениях кувейтского шейха с англичанами»; о вставших на якорь в Кувейтской бухте английских канонерках; и о «возможности их вмешательства в дело». Именно это обстоятельство, замечает Г. Овсеенко, и явилось главной помехой походу; он «был признан рискованным». Такого же мнения, к слову, придерживался, и Мухаммад Дагестани. «Я не поручусь за конечный успех операции, — говорил он в беседе с Г. Овсеенко, — ибо не уверен, что из-за спины кувейтского шейха не появятся английские канонерки» (133).

В конце концов, отмечал Г. Овсеенко, «после неоднократных сношений со Стамбулом по телеграфу, благоразумие умеренных и предусмотрительных одержало там верх». И в соответствии с приказом султана, поступившим в Басру 17 апреля, «поход в Кувейт был отложен „до нового приказа“».

18 апреля турецких солдат «посадили на парусные баржи и перебросили из Бассоры в лежащую в двух часах от нее местность Кермет Али, где они 10 дней провели в карантине», а затем проследовали «вверх по Евфрату». Поверенный Ибн Рашида, «узнав, что поход не состоится, поспешно покинул Бассору, крайне недовольный таким поворотом дела». Прощаясь, сказал туркам, что «его доверитель, Ибн Рашид, сумеет и сам отстоять свои права» (134).

Оставшемуся же в Басре муширу Ахмеду Файзи-паше приказано было «совместно с бассорским валием заняться мирным улаживанием кувейтского вопроса вообще и претензий наследников убитого шейха Мухаммада Сабаха к шейху Мубараку в частности» (135).

Далее события вокруг Кувейта развивались следующим образом. 22 апреля генерал-губернатор Басры при встрече с Г. Овсеенко информировал его об указании из Константинополя «лично посетить Кувейт» и повстречаться с шейхом Мубараком. «Неожиданный и совершенно излишний приезд сюда мушира и отряда войск, — добавил он, — и наполнившие Бассору толки о походе на Кувейт сильно встревожили кувейтского шейха, весьма затруднив наши прежние с ним дружеские сношения. Мушир испортил все, — молвил он с досадой, — что я сделал до сих пор на пути мирной политики по отношению к Кувейту. Все это требуется снова поправить».

Мохсин-паша, рассказывает Г. Овсеенко, официально известил шейха Мубарака «о намерении посетить Кувейт по приказу Стамбула». В ответном письме шейх Мубарак выразил «полную готовность принять у себя Мохсина-пашу. Обещал облегчить ему, насколько возможно, трудный переход по безводной пустыне». При этом, однако, заметил, что «будет поставлен в большое затруднение прибытием в Кувейт кавалерийского отряда, который, как он слышал, будет сопровождать бассорского валия ». Ссылаясь на то, что «его население не привыкло видеть у себя регулярных турецких войск, просил оставить упомянутый отряд, в крайнем случае, — в Эль-Джахре, в принадлежащей ему местности, что в 4–5 часах от Кувейта» (136).

Из-за установленного в то время «санитарного кордона вокруг Бассоры, — как следует из донесения Г. Овсеенко, — требовалось получить разрешение Санитарного совета в Константинополе, чтобы покинуть город без карантина. Санитарный инспектор в Бассоре, доктор Ахмед-бек, ходатайствовал перед Санитарным советом (27 апреля) насчет того, чтобы разрешить Мохсину-паше выехать из Бассоры со свитой (через Зубайр) в пустыню по весьма важному и срочному делу без карантина, но с дезинфекцией».

2 мая поступило разрешение Санитарного совета пропустить Мохсина-пашу со свитой при соблюдении трех следующих условий: «1) произвести за городом дезинфекцию всех путников; 2) командировать с генерал-губернатором одного доктора; 3) рекомендовать валию не особенно много общаться с населением Кувейта».

3 мая Мохсин-паша покинул Басру в сопровождении мактубчи (секретаря-писца) Али Саиб-бека; адъютантов Рауф-бека и Наджиб-бека; врача Амина-эфенди; поверенного шейха Мубарака в Басре ‘Абд ал-‘Азиза; личных слуг, 7 лиц гражданской свиты и конных заптиеев (жандармов). Что касается 55 кавалеристов, ожидавших, по сведениям Г. Овсеенко, Мохсина-пашу «вне города и взятых им под видом военной свиты», чтобы, если получится, по окончании поездки оставить в Кувейте в качестве турецкого гарнизона, то они присоединились к нему в дороге.

«Прибыв в коляске в деревушку Сафван, — сообщал Г. Овсеенко, — Мохсин-паша со свитой в течение двух дней добирался оттуда на лошадях и верблюдах до Джахры. На всем пути этого двухдневного перехода шейхом Кувейта были приготовлены запасы воды, съестные припасы и проч.».

Проведя ночь в Джахре, Мохсин-паша проследовал в Кувейт. На дороге его встретил шейх Джабир, старший сын шейха Мубарака. «Продолжили путь вместе, в присланной Мубараком коляске, в сопровождении эскорта заптиев [жандармов] и кавалеристов» (137).

У въездных ворот города гостей приветствовали старейшины именитых семейно-родовых кланов и знатные горожане. Сам же шейх Мубарак встретил генерал-губернатора Бассоры «лишь на лестнице своего дома, ведущей на второй этаж». По личной просьбе Мохсина-паши «шейх разрешил турецким кавалеристам, ввиду их малочисленности, вступить в Эль-Кувейт, отведя для них особый хан [постоялый двор] на краю города» (138).