Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Обсуждая данный инцидент с г-ном О’Коннором, английским послом в Константинополе, министр иностранных дел Турции высказывался в том плане, писал в донесении в МИД И. А. Зиновьев, ссылаясь на его беседу с министром, что Кувейт, дескать, «издревле составляет часть Османской империи; что шейх Мубарак Сабах в качестве каймакама состоит на турецкой службе», и потому действия английского капитана — неправомерны (149).

Несмотря на все заявления турок насчет подчиненности им Кувейта, докладывал И. А. Зиновьев (23.08.1901), «отношения между Кувейтом и Портой весьма неопределенны. Мубарак Сабах считается турецким каймакамом , но во всем, что касается внутренней администрации, он пользуется неограниченной самостоятельностью».

Анализируя события 1901 г., связанные с Кувейтом, И. А. Зиновьев отмечал, что после того, как «шейх Мубарак Сабах был наголову разбит шаммарами , коими предводительствовал Ибн Рашид, оттоманское правительство сочло обстоятельство это благоприятным для осуществления своего давнишнего замысла: закрепить зависимость Кувейта от Турции». В Константинополе решено было отправить отряд «для занятия Кувейта; и командующий турецким корпусом Ахмед Файзи-паша приступил даже к выполнению этого плана». Однако сведения, полученные Портой о том, что «кувейтский шейх готовит отпор туркам, и что в Кувейте появились английские военные суда, заставили султана отменить решенный, было уже, поход» (150). Генерал-губернатор Басры, Мохсин-паша, получил предписание «лично отправиться в Кувейт» и обстоятельно разобраться во всем, что там происходит. Шейх принял валия «весьма гостеприимно». Прощаясь с ним в Фао, «отправил на имя султана телеграмму, в коей заявил, что он по-прежнему остается „покорным слугой Повелителя правоверных“, что споры его с неджским эмиром не выходят за пределы обычных между арабами распрей, и могут быть улажены непосредственно им самим» (151).

Когда же турки после всех этих событий, желая подмять под себя Кувейт, посылают туда «военное судно и десант в 500 человек, — говорится в донесении российского генерального консула в Бомбее фон Клемма (14.10.1901), — то дело принимает другой оборот. Англичане сбрасывают маску» и жестко предупреждают турок о том, что не допустят высадки десанта в Кувейте. Турецкий корвет «Зохаф», пришедший в Кувейт с десантом, увидел стоящий на рейде в бухте «английский крейсер „Персей“, капитан коего под угрозой военных действий воспретил высадку турецкого войска в этом порту, и принудил турецкое судно вернуться в Фао». При этом «английский капитан Эдмунд Пирс действовал так дерзко и решительно, — замечает фон Клемм, — что едва ли можно сомневаться в том, что он не имел на этот счет конкретных инструкций» (152).

«12 ноября 1901 г., — уведомлял российского посла в Константинополе А. Адамов, — в Бассору прибыл новый генерал-губернатор Мустафа Нури-паша. Через три дня после его приезда турецкому корвету „Зохаф“ предписано было отвезти в Кувейт бассорского накиба , сейида Реджеба-эфенди, и молочного брата нового валия , полковника Неджиб-бея». Миссия их состояла в том, чтобы «передать Мубараку, по приказу султана, ультиматум». В соответствии с ним «шейху предлагалось на выбор: или отправиться в Константинополь для поступления [на службу] в Государственный совет, с жалованием в 150 турецких лир в месяц. Или получить в управление какую-нибудь провинцию в Османской империи, подальше от Кувейта. Или же допустить к себе Порту: позволить турками ввести в Кувейт гарнизон, установить там таможню, карантин и другие турецкие правительственные учреждения. В случае отказа — пригрозить Мубараку изгнанием из страны силой».

Едва «Зохаф» бросил якорь на Кувейтском рейде, как «на борт его явился офицер с находившегося там английского крейсера „Помона“, и предупредил турецкого офицера, что выгрузка оружия и боеприпасов допущена англичанами не будет. И лишь после того, как турки обязались не иметь при себе оружия, им дозволено было съехать на берег». Остановились они «в доме родственника накиба », где провели 3 дня, «дожидаясь аудиенции у шейха». В это самое время, как стало известно А. Адамову, другое английское военное судно, «Сфинкс», сходило в Бушир «за инструкциями для шейха Мубарака относительно приема султанских посланцев» (153). Как только накиб и его спутники, пришедшие на встречу с шейхом Мубараком, «вступили в его приемную туда же, следом за ними, вошли командир и офицеры английского крейсера, и оставались с шейхом в продолжение всей аудиенции».

Выслушав озвученное ему предложение султана, шейх Мубарак, со слов А. Адамова, дозволил «ответить за себя английскому капитану, который через переводчика своего, буширца Абдаллу, заявил накибу , что Кувейт — под протекторатом Великобритании. И как бы в подтверждение этих слов турецкий флаг, развивавшийся дотоле над домом Мубарака, был спущен, на глазах посланцев султана, и вместо него взвился красный флаг …», такой же, как у шейха Бахрейна, состоящего под протекторатом Англии. После спуска турецкого флага командир английского крейсера «посоветовал накибу и его спутникам как можно скоро покинуть Кувейт, где им решительно нечего делать, что те и поспешили исполнить, сопровождаемые „Сфинксом“ до Фао» (154).

Накибы , поясняет А. Адамов, то есть «представители религиозной общины или дервишеского ордена, происходят из рода сеидов [ сейидов ] Ахмеда Рефаи [Ахмада Рифаи], потомка Пророка и основателя дервишеского ордена того же толка. Как сеиды [ сейиды ] они пользуются известным уважением в народе». Накиб является «непременным членом [консультативного] совета валия ».

«25 лет тому назад, — рассказывает А. Адамов, — семейство накиба не играло никакой роли, а самым именитым родом в Бассоре считалось семейство Зухейр, владевшее громадной недвижимой собственностью и находившееся во вражде с накибами ». Со смертью Касима-паши, главы рода Зухейр, род этот «утратил свое прежнее значение», тогда как накибы поднялись. Особенно после того, как отец нынешнего накиба, сейид Мамед Са’ид, «человек весьма небогатый, ловко воспользовался частью сокровищ мохаммерского шейха Джабира, находившихся у него на сохранении».

Почти одновременно с «возвышением семейства накибов в Бассоре алеппский шейх Абуль Худа, принадлежащий к тому же дервишескому ордену Рифаи, успел так прогреметь в Константинополе своей набожностью и чудесами, что султан вскоре приблизил его к себе, и даже, как говорят, был посвящен Абуль Худой в члены ордена Рифаи. Влияние Абуль Худы возросло настолько, что он сделался настоящим вершителем судеб для искателей султанских милостей».