Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Кувейтские торговцы, прибывшие в Басру в конце марта, обстоятельно, по словам Г. Овсеенко, поведали ему о «печальном для шейха Мубарака исходе битвы, потерях людьми и имуществом, и его поспешном возвращении в Кувейт». То же самое донес ему и «вернувшийся из Кувейта, 31 марта, Аббас Алиев». Привез он с собой из поездки в Кувейт «два письма», оповещал посла в Константинополе Г. Овсеенко. Одно из них было адресовано лично ему, а другое — русскому генеральному консулу в Багдаде. Устно же и сугубо конфиденциально Алиев довел до его сведения следующее. «Шейх кувейтский, Мубарак Сабах, желает выйти, наконец, из его нынешнего тревожного и беспокойного положения». Создают его ему, с одной стороны, «вероломные турки», которые «сговорились в последнее время, при посредстве Казима-паши, с врагом его, Ибн Рашидом, шейхом джабаль шаммаров ». А с другой стороны — «навязчивые предложения» о покровительстве англичан, которые, как он сказал, «еще так недавно действовали заодно Юсуфом [Йусуфом] Ибрагимом». Имея в виду, оградить Кувейт от угроз извне, «он поручил ему, Алиеву, передать его, шейха, просьбу о русском покровительстве, а также о его готовности разрешить русским принять меры, необходимые для безопасности Кувейта. И, если нужно, водрузить даже русский флаг на территории Кувейта, искони принадлежащей роду Мубарака Сабаха, независимой и не связанной никакими договорами» (174).

Со слов Аббаса Алиева, резюмировал Г. Овсеенко, «шейх Кувейта будет ждать … ответа на его просьбу. …По общему настроению шейха, как считает Алиев, видно, что в случае нашего отказа, он обратиться … к англичанам» (175).

В кратком письме шейха от 21 зиль-худжра 1318 г., доставленном мне Аббасом Алиевым, сообщал Г. Овсеенко, правитель Кувейта писал: «Я Вам — друг, искренний, в большей степени даже, чем Вы предполагаете». Содержалась в нем и фраза о том, что Алиев «уполномочен им, шейхом Мубараком, информировать меня о его намерении устно» (176).

Вместе с тем, в полученном им письме, докладывал Г. Овсеенко, он не нашел ничего из того, что Алиев, по поручению шейха Мубарака, передал ему устно. Поэтому, воспользовавшись очередной поездкой Алиева в Кувейт, «рекомендовал ему посоветовать шейху Мубараку, если он сам заговорит об этом», поведать о своих нуждах «в новом письме более ясным и категорическим образом». И объяснить шейху, что просьба, изложенная им письменно, «может удостоиться большего внимания со стороны русского генерального консула [в Багдаде]», чем те поручения, что он передает устно через Алиева, «существенная часть коих может быть нечаянно изменена, или, по ошибке, опущена рассказчиком» (177).

«Вернувшись 10 апреля от шейха Мубарака, — информировал Г. Овсеенко, — Аббас Алиев подробно рассказал, как шейх Мубарак после долгого раздумья и колебаний согласился, наконец, принять его совет». Вместе с тем, в «полном успехе ходатайства уверен не был». И, «боясь, в случае отказа скомпрометировать своего друга, Мохсина-пашу, бассорского валия , … опять не решился изложить свою просьбу, открыто и подробно». Был убежден, впрочем, как говорил Алиеву, что она и так достаточно понятна — «из общего содержания и духа его нового письма» (на сей раз на имя русского генерального консула в Багдаде А. Круглова). В этом письме шейх Мубарак писал: «Мы поручили Аббасу передать устно, что у нас есть на уме» (178).

Спустя какое-то время А. Круглов получил еще одно письмо от шейха Мубарака. В нем он называл себя «самостоятельным и ни от кого не зависящим наследственным правителем Кувейта» (179). «Я в своей стране самостоятелен, — подчеркивал шейх, — от отца и деда, и ни одно государство не мешается в наши дела» (180). «Письменные же его сношения с турецким правительством, — отмечал А. Круглов, — шейх Мубарак объясняет лишь необходимостью, вытекающей из владения имуществом, расположенным на территории Турции, без признаков, однако, подчиненности. … С турецким государством, — говорит он, — у нас существует текущая переписка по причине владения нами имуществом на его стороне, без какого бы то ни было, однако, обязательства» (181).

Касаясь в этом письме положения дел в Кувейте, шейх Мубарак описывал его так. «И появился в нашей стороне, и из наших же подданных, неспокойный человек, злодей Юсуф [Йусуф] Ибрагим. Три года он оставался в Бассорском вилайете. Раздал много денег и в Бассоре, и в Константинополе с целью навредить нам. Однако ему это не удалось. После чего он скрылся, распустив слух …, что уехал в Индию. Сам же с 14 парусными баржами отправился в сторону Персии. … И, наняв там 2 тысячи воинов, снабдил их ружьями Мартини, и прибыл со всеми ими с целью совершить на нас набег, ночью, врасплох. Но, спасибо Аллаху, мы узнали днем раньше о прибытии упомянутого злодея. И когда пожаловал он, встретили его, и он ушел осрамленный» (182). Турецкое правительство расследовало это дело, и то, что организовал набег Йусуф, было доказано. Уголовный суд осудил его. По этой-то причине он и «скрывался два года в Катаре и в Индии».

В прошлом же году «упомянутый злодей отправился к Ибн Рашиду, и уговорился с ним производить смуты. Я сообщил обо всем валию Бассоры, Мохсину-паше. Человек он справедливый, и о положении дел доложил кому нужно». В это самое время и «был назначен посредником Казим-паша. И отправился он к Ибн Рашиду, чтобы помешать ему вредить нам», как известил нас об этом Мохсин-паша. Нам же было сказано, что, «если мы не вернемся в свои земли, если двинемся с нашими людьми дальше, то на нас падет ответственность за брошенный вызов». Как только мы получили такое уведомление, то «ушли к себе, не думая уже, что Ибн Рашид дерзнет напасть на нас». Однако Ибн Рашид все же «напал на наши племена … Мы находились на расстоянии 6 часов от него. Произошла битва. И нам стало ясно, что на дерзость эту Ибн Рашид пошел по внушению Казима-паши» (183).

В конце письма, вспоминая о посещении Кувейта первым русским военным кораблем, и о тех почестях, которые оказаны были гостям из России в его уделе, шейх Мубарак, обращаясь к А. Круглову, писал: «Когда в прошлом году Вы пожаловали к нам, то я оказал Вам полную услугу в честь Государства Вашего Высокого и во внимание к его прекрасному обхождению. И да будет милостей у Вашего Государства для всякого, кто практикует по отношению к Вам дружбу и почести. И тогда устно я оповещал Вас, что не могу обойтись без Вашего внимания. И вот теперь снова, этим письмом, умоляю Вас обратить на нас Ваше внимание».

Подписывая письмо, замечает русский дипломат, «шейх Мубарак счел нужным указать свой титул (правитель Кувейта), тогда как на других письмах ставил лишь имя и печать» (письмо, датированное 29 зиль-хиджры 1318 г., скреплено личной печатью шейха) (184).