Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Для сбора максимально достоверных сведений о результатах деятельности экспедиции поверенный в делах русской миссии в Тегеране предлагал, чтобы Министерство финансов России воспользовалось услугами агента русского Учетно-ссудного банка Персии, имевшего, по его словам, «обширные связи и знакомства» в местных деловых кругах. Человек этот, писал он, «легко мог бы войти в сношения с персидскими купцами в городах по пути следования экспедиции и получить от них полные и точные о ней сведения» (242).

Торговая экспедиция англичан, прибывшая из Бомбея в Маскат, где она пересела на пароход, следовавший до Бендер-Аббаса, извещал нашего посланника в Тегеране Н. П. Пассек, «хорошо снаряжена и богато снабжена на 8 месяцев».

Главная цель экспедиции, осведомлял из Кермана русскую миссию в Тегеране консул А. Адамов, — «изучение на месте причин заметного за последнее время падения англо-индийской торговли в Персии и изыскание мер к ее поднятию». По подсчетам начальника английской экспедиции А. Глэдо-Ньюкомена, «суммарный торговый оборот Персии по ввозу и вывозу за 1903–1904 финансовый год составил 9 млн. фунтов стерлингов. На долю России в нем приходится 4 млн. фунтов стерлингов, на долю Великобритании — 3 млн. фунтов стерлингов, и на остальные государства — 2 млн. фунтов стерлингов». Цифры за 1903–1904 финансовый год — еще более красноречивые. «Из общего торгового оборота Персии в 10 661 695 фунтов стерлингов Россия ввезла и вывезла товаров на 5 668 340 фунтов стерлингов, а Великобритания — всего на 2 490 009 фунтов стерлингов» (243).

Главную причину такого падения доли Англии в торговле с Персией, писал консул, «Глэдо-Ньюкомен видит в русской конкуренции». Впервые «она дала себя почувствовать в 1891 г., и с той поры успела сделать такие успехи, что в начале XX столетия русский фабрикант смог вступить в борьбу с англо-индийским мануфактуристом даже на южноперсидских рынках, считавшихся до того времени как бы монополизированными Великобританией».

Становлению и развитию русской торговли в Южной Персии, говорится в отчете Глэдо-Ньюкомена, всячески способствовало русское правительство. Оно предоставило своим коммерсантам и фабрикантам, вывозившим товары в Персию, всевозможные льготы, «начиная со специальных, уменьшенных тарифов на перевозки и фрахты субсидируемыми им железнодорожными и пароходными компаниями, и кончая возвратом таможенных пошлин». Все это давало возможность «русским фабрикантам и заводчикам делать своим персидским клиентам значительные скидки на товары» (из этого заключения английских специалистов следует, что правительственная программа поощрения русской торговли в Южной Персии и в бассейне Персидского залива возымела успех) (244).

Упомянул Глэдо-Ньюкомен в своем отчете и деятельную работу в Персии Учетно-ссудного банка. Банк этот, докладывал он, «будучи негласным отделением Государственного банка России, оказывал финансовое содействие персидским торговцам-партнерам российских купцов», служил «проводником русской торговли в Персии» (245).

Анализируя ситуацию со сбытом мануфактурных изделий на рынках Персии, Глэдо-Ньюкомен сообщал: «Русский мануфактурист тщательно изучает потребности персидского рынка и постоянно меняет модели и рисунки соответственно требованиям моды, тогда как индийский мануфактурист продолжает придерживаться образцов, бывших в ходу чуть ли 100 лет тому назад» (246). По мнению Глэдо-Ньюкомена, такой подход к делу индийских фабрикантов оборачивался для англичан тем, что «русский мануфактурист, внимательно отслеживавший потребности персидского рынка, все более и более расширял круг своих клиентов» (247). Англия же, напротив, их теряла.

В целях успешной борьбы с «русской конкуренцией» Глэдо-Ньюкомен предлагал «разить Россию ее же оружием». Иными словами, использовать ее же «стиль и методы ведения торговли», а именно: льготный фрахт и сниженные железнодорожные тарифы, субсидии торговым партнерам, «устройство складов запасных товаров во всех торговых центрах-распределителях» и т. п. (248). Методы русской торговли, как видим, резюмирует А. Адамов, Глэдо-Ньюкомен нашел «продуманными и эффективными» (249).

На должность британских консулов в Южной Персии Глэдо-Ньюкомен рекомендовал назначать «лишь тех лиц, которые, помимо отличного знания языков, персидского и арабского, были бы хорошо знакомы с торговлей, и в силу этого могли бы давать своему правительству … точные сведения о рынках и товарах».

Среди других соображений главы английской торговой экспедиции фигурируют и такие, как «открытие должности коммерческого атташе в Тегеране» (250).

Способствовало бы «борьбе с русской конкуренцией», считал он, и «искоренение грабежей на дорогах путем организации на юге Персии … жандармской бригады, которая, по примеру русской Казачьей бригады на севере, должна состоять под командой и управлением английских офицеров». В тех же целях, полагал он, можно было бы «предоставлять персидскому правительству ассигнования на содержание дорожных стражников», а также, опять-таки по примеру русских, «поощрять вождей кочевых племен, обязующихся охранять транспортные караваны и отвечать за пропажу товаров на своих территориях» (251).

В поездке по провинциям Южной Персии экспедицию сопровождал английский политический резидент в Персидском заливе, что также указывает на важность стоявших перед ней задач и целей. 9 мая в Бендер-Аббасе состоялась деловая встреча участников экспедиции с местными торговцами. По ее завершении экспедиция отбыла в Индию, на канонерке «Лоуренс» (252).

«Ввиду согласия шейха Кувейта на учреждение английского консульства, — телеграфировал в МИД (12.12.1903) посланник в Тегеране Петр Михайлович Власов, — не признаете ли Вы, Ваше Сиятельство, целесообразным поручить нашему генеральному консулу в Бушире, собирающемуся посетить Мохаммеру, а заодно и Кувейт, попытаться добиться от шейха Кувейта и нам права иметь там своего агента» (253).

Реагируя на телеграмму П. М. Власова, МИД уже на следующий день (13.12.1903) направил соответствующий запрос И. А. Зиновьеву, российскому послу в Константинополе. «С учетом открытия в Кувейте английского консульства, — говорилось в ней, — не представляется ли и нам необходимым поторопится с усилением нашего консульского представительства в Персидском заливе, и, в частности, на Аравийском его побережье» (254).

Отвечая на запрос МИД, И. А. Зиновьев писал: «Что касается российского консульского агента в Кувейте, то вопрос этот представляется весьма щекотливым, … и потому я полагал бы не спешить с его разрешением. Англичане … давно обратили внимание на Персидский залив и, благодаря последовательным усилиям, успели создать себе весьма прочное положение на всем протяжении Аравийского побережья Залива. Они вошли в соглашения со всеми побережными шейхами, и весьма ревностно оберегают их от влияния других держав, … даже Турции, номинальная власть которой простирается на значительную часть означенного побережья». Сношениями с шейхами ведает английский резидент в Бушире, который, «опираясь на английские морские силы в Персидском заливе, держит шейхов в повиновении, разбирает возникающие между ними споры, оберегает их интересы и снабжает некоторых из них субсидиями» (255).