Наум Синдаловский - Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре

В 1918 году мосту присвоили имя известного лейтенанта Шмидта. Между прочим, по одному из проектов того времени, памятник руководителю севастопольского восстания 1905 года Петру Шмидту собирались установить посредине моста, на месте снесённой часовни.

Мост исправно служил городу более 70 лет, и только в 1930-х годах провели коренную реконструкцию. Собственно, это была даже не реконструкция, а возведение нового моста на старых устоях с центральным вертикально разводящимся пролётом вместо разводившегося в горизонтальной плоскости пролёта у василеостровского берега. Во внешнем оформлении сохранили только перильные ограждения, выполненные по рисункам Александра Брюллова.

Новый мост сооружался по проекту известного инженера-мостостроителя Г. П. Передерия. Понятно, что такая «говорящая» фамилия не могла не вызвать всплеск творческой активности ленинградских пересмешников. Дело усугублялось ещё и тем, что, по мнению специалистов, Передерий не справился с эстетическими задачами включения нового моста в городскую архитектурную среду. Одни утверждали, что он «пренебрёг художественным вкусом своих предшественников, преградив Неву как бы глухой стеной, низко нависшей над водой». Другие говорили, что «отдельные части моста недостаточно связаны друг с другом в художественном отношении и смотрятся разобщённо». Не остался в стороне от оценки работы Передерия и городской фольклор. Своё отношение он сформулировал беззлобным каламбуром, до сих пор сохранившимся в сокровищнице петербургской фразеологии: «Передерий передерил».

При реконструкции приняли решение о дальнейшем использовании разобранных элементов исторического моста в других целях. Так, фонари Благовещенского моста можно и сегодня увидеть в композиции мемориального ансамбля на Марсовом поле. А старые чугунные арки моста в 1953–1956 годах использовали при строительстве Нововолжского моста через реку Волгу в Калинине (ныне — Твери).

Между тем легендарная жизнь моста в петербургской городской мифологии продолжается и в наши дни. В 1960-х годах мост облюбовал для ежедневных утренних рыбалок известный ленинградский актёр и заядлый рыболов Николай Черкасов. В театральных кругах его так и называли: «Оккупант моста Лейтенанта Шмидта».

В начале 1990-х годов, в пресловутую пору перестройки, когда над Петербургом всерьёз нависла угроза полного отсутствия продовольствия, появилась легенда о том, что некая японская фирма готова приобрести мост Лейтенанта Шмидта и выставить его в музее как памятник технической мысли XIX века. Согласно легенде, мост предполагалось разобрать и по частям перевезти на Японские острова.

В начале XXI столетия петербуржцы с недоумением наблюдали за возвращением в нашу жизнь символов и атрибутов ушедшей в прошлое социалистической эпохи. То утверждается новый государственный гимн со старым текстом известного «гимнюка» Сергея Михалкова, то остаются красные звёзды в символике армейских знамён новой России. Чтобы понять реакцию петербургского городского фольклора на этот сомнительный процесс, достаточно вспомнить текст постановления губернатора Петербурга, извлечённый нами из современного анекдота: «В связи с Указом Президента о посмертном присвоении лейтенанту Шмидту воинского звания капитана 3-го ранга за особые заслуги перед отечеством, мост Лейтенанта Шмидта в Петербурге переименовать в мост Капитана 3-го ранга Шмидта».

Между тем стремительный процесс возвращения городским объектам их первородных названий, начатый в 1990-х годах, мост Лейтенанта Шмидта долгое время старательно обходил. Очередь до него дошла только в 2006 году, когда мосту наконец вернули его историческое имя. Он вновь стал Благовещенским.

Впрочем, старое название моста так прочно вошло в обиходную речь петербуржцев, что когда в том же 2006 году мост поставили на длительный капитальный ремонт и для этого рядом с ним возвели временный мост, то его иначе как «Сыном Лейтенанта Шмидта» в Петербурге не называли. Наградили соответствующим почётным прозвищем и механиков, обслуживающих мост. В народе их называли «Дети Лейтенанта Шмидта», в память о пресловутых одноимённых мошенниках, аферистах и вымогателях из романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой телёнок».

В романе говорится о «тридцати сыновьях и четырёх дочерях», кочующих по стране и выманивающих деньги у местных властей под имя своего знаменитого «отца». Одним из них, как известно, был бессмертный Остап Бендер. На самом деле в предреволюционной России этих детей были сотни, если не тысячи. На митингах от имени казнённого «отца» они призывали мстить и бороться с царским режимом, а также жертвовать на революционные цели. И, как утверждают газеты того времени, «дети лейтенанта Шмидта» вполне процветали, делая неплохие денежные сборы.

Впрочем, за ярко выписанными романными героями как-то забылось, что у лейтенанта Петра Петровича Шмидта был настоящий сын Евгений, которому в 1905 году исполнилось 16 лет, и он всецело был захвачен революционными идеями. Как только он узнал о восстании на «Очакове», самостоятельно добрался до мятежного крейсера, где его арестовали, 40 дней провёл в кутузке, но суда избежал. Февральскую революцию Евгений Шмидт принял с восторгом и даже испросил у Временного правительства разрешение на изменение фамилии. Ему разрешили, и он стал — Шмидт-Очаковский. Но Октябрьский переворот принял резко отрицательно, ушёл в Белую армию и вместе с последними частями армии Врангеля покинул Россию. Советское правительство неоднократно предлагало «сыну прославленного революционера» вернуться на Родину, но каждый раз он отвечал отказом.

О трансформации взглядов Евгения Шмидта можно судить по его обращению к погибшему отцу: «За что ты погиб, отец! Ужели для того, чтобы сын твой увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, как великая нация сходит с ума, как с каждым днём, как с каждой минутой всё более втаптываются в грязь те идеи, ради которых ты пошёл на Голгофу?»

Умер подлинный сын лейтенанта Шмидта в 1951 году в Париже. И, как было принято писать в советских газетах в подобных случаях, «в бедности».

Последний русский царь из династии Романовых, старший сын императора Александра III, Николай II родился 6 (19) мая 1868 года, в день поминовения Иова Многострадального, ветхозаветного праведника, претерпевшего множеств бед, но сохранившего верность Богу. Это мистическое обстоятельство наложило известный отпечаток как на самого императора, так и на общественное мнение о нём.

Смутные предчувствия надвигающихся бедствий не замедлили сказаться. 18 мая 1896 года в Москве на Ходынском поле, во время раздачи царских подарков по случаю коронации Николая II, произошла чудовищная давка, в результате чего только по официальным данным погибло и было изувечено около 3 тысяч человек. За Николаем закрепилось прозвище: «Николай Ходынский». Это был ещё один знак беды. О другом его прозвище «Николай Кровавый», стоящем в одном смысловом ряду с «Николаем Ходынским», мы уже говорили.