Николай Рыжков - На острие проблем – 5

Из статей философа того времени можно сделать вывод, что, как и сегодня, борьба патриотов своей Родины с прозападниками была ожесточенной. Учение Данилевского затронуло всю первооснову приверженцев общечеловеческих ценностей. Приведу небольшую выдержку из еще одной статьи Страхова: «Он (Вл. Соловьев) рассуждает так: мы оказываемся духовно слабыми и для всемерных дел непригодными… Г. Соловьев хочет сказать, что я смущаюсь, и унываю, и стыжусь будто бы за весь русский народ; нет, он ошибся, к таким чувствам я вовсе не расположен; я часто смущаюсь, и унываю, и стыжусь, но только за нас в тесном смысле, т. е. за себя с г. Соловьевым, за наше общество, за ветер в головах наших образованных людей и мыслителей, за то, что мы не исполняем обязанностей того положения, которое занимаем, что мы так неисцелимо тщеславны и легкомысленны, что мы не любим труда и постоянства, а предпочитаем разливаться в красноречии и только являться деятелями. Много у меня предметов смущения, уныния и стыда, но за русский народ, за свою великую родину я не могу, не умею смущаться, унывать и стыдиться. Стыдиться России? Сохрани нас Боже! Это было бы для меня неизмеримо ужаснее, чем если бы я должен был стыдиться своего отца и своей матери».

Закончил он свою заключительную статью словами убеждения и предупреждения: «По строгости мысли, по правильности в постановке вопросов, по точности, с которою выражено каждое положение и определен относительный вес каждого положения, — я нахожу Н.Я. Данилевского безупречным, удивительным, твердым и ясным, как кристалл, и не могу не жалеть, что этого не видят его ученые противники. Они, очевидно, чем-то ослеплены. Слушая иного из наших западников, можно подумать, что говорит не наш соотечественник, а какой-нибудь немец в глубине Германии, которого с детства вместо буки пугали донским казаком и которому Россия является в мифическом образе неодолимого могущества и самого глухого варварства. Не следует ли нам стать на совершенно другую точку зрения? Почему это мы за Европу боимся, а за Россию у нас нет ни малейшего страха? Когда Данилевский говорил о грядущей борьбе между двумя типами, то он именно разумел, что Европа пойдет нашествием еще более грозным и единодушным. Возьмите дело с этой стороны. Перед взорами Данилевского в будущем миллионы европейцев с их удивительными ружьями и пушками двигались на равнины Славянства; давнишний Drang nach Osten действовал, наконец, с полною силою и заливал эти равнины огнем и кровью. Он видел в будущем, что его любезным славянам предстоят такие испытания, такие погромы, перед которыми ничто Бородинская битва и Севастопольский погром. И он взывал к мужеству, к единодушию, к твердой вере в себя, и он надеялся, что если мы будем так же уметь жертвовать собою, как жертвовали до сих пор, то мы выдержим и отразим этот напор Европы, что мы отстоим себя, а если отстоим, то, значит, и зацветем новой жизнью».

Эти слова написаны Н.Н. Страховым в 1889 году, то есть за полвека до вторжения Гитлера на территорию нашей Родины.

Сейчас Россия переживает смутные времена, и многие стали задумываться: как развивалась наша экономика, как она была устроена, и как к ней относилось общество, в чем мы ошиблись и чего не поняли, что нас ждет впереди, и в чем мы должны измениться или, наоборот, укрепиться? Нам будет трудно думать и учиться заново. Слишком долго мы верили на слово нашим «выдающимся» учителям-экономистам. Когда человек ведет хозяйственную деятельность, на него воздействуют практически все силы созидания народа — от языка и религии до системы мер и весов. Известно выражение: «Всякая экономическая жизнь есть выражение душевной жизни».

Модернизация и развитие капитализма во второй половине XIX века вызвали рождение нового вида современных буржуазно-либеральных ценностей. Возникло новое поколение российских западников. На короткое время именно этот культурно-исторический тип возглавил общественные процессы России и даже осуществил бескровную Февральскую революцию 1917 года. Но он был сметен гораздо более мощной волной Октябрьской социалистической революции. Он начал складываться задолго до 1917 года, но оформился и получил имя уже как «советский человек» после Гражданской войны.

Трудный XX век Россия прошла под знаком «советского человека». Советские школы, армия, культура помогли этому культурноисторическому типу приобрести ряд исключительных качеств. В критических для страны ситуациях именно эти качества позволили СССР компенсировать экономическое и технологическое отставание от Запада. В то же время в каждой стране всегда существовали нормы и положения, которые объясняли явления и процессы в экономической деятельности. Например, один из известных философов отмечал роль кальвинизма в экономической жизни человека: «Это учение в своей патетической бесчеловечности должно было иметь для поколений, покорившихся его грандиозной последовательности, прежде всего один результат: ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида. В решающей для человека эпохи Реформации жизненной проблеме — вечном блаженстве — он был обречен одиноко брести своим путем навстречу от века предначертанной ему судьбе».

В то же время в томе «Россия» фундаментальной энциклопедии «Всемирная история» написано: «В идеологии Восточной церкви община верующих сыграла гораздо большую роль, чем роль индивидуума, ответственного только перед Богом, и с этой традицией связаны не только славянофилы XIX века, но также, косвенно, русские социалисты и марксисты, заявившие о важности коллективизма».

В этой связи есть необходимость подчеркнуть, что в основе нашей экономической жизни заложены принципы, далекие от стяжательства во всех его формах.

До недавнего времени огромную роль в этом играла церковь. Например, хотя православие избегало явного изложения социальных доктрин, в духовно-религиозном плане частная собственность всегда трактовалась как не богоугодное устроение. Красноречивый пример — перевод архиепископом Василием (Кривошеиным) поучений преподобного Симеона Нового Богослова (949-1022). Вот что говорит пр. Симеон в девятом «Огласительном слове»:

«Существующие в мире деньги и имения являются общими для всех, как свет и этот воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных животных на полях, на горах и по всей земле. Таким же образом все является общим для всех и предназначено только для пользования его плодами, но по господству никому не принадлежит. Однако страсть к стяжанию, проникшая в жизнь, как некий узурпатор, разделила различным образом между своими рабами и слугами то, что было дано Владыкою всем в общее пользование. Она окружила все оградами и закрепила башнями, засовами и воротами, тем самым лишив всех остальных людей пользования благами Владыки. При этом эта бесстыдница утверждает, что она является владетельницей всего этого, и спорит, что она не совершила несправедливости по отношению к кому бы то ни было».